Песню записали, она нам понравилась, но мелодию никто не мог запомнить – ни члены съемочной группы, ни я сам. «Не будут петь, – понял я. – Ну и не надо. Главное – есть настроение».

Когда фильм был готов, мы повезли его в Мурманск и показали морякам. Ночью меня разбудило пение. За окном пьяные голоса нестройно выводили нашу песню: «Е-е-сли радость на всех одна, на всех и беда одна…»

Ну, если пьяные запели, то это будет шлягер. Так оно и вышло.

Кто-то может удивиться – а почему было у песни столько вариантов? Да потому что я максималист. Вот слушаю музыку и думаю: да, эта мелодия может быть в фильме, а может ее и не быть – и ничего страшного не случится. И я не очень-то пожалею, если ее не будет. А без чего-то никак не обойтись. И вот фильм «Путь к причалу» запомнили по этой песне и по этой мелодии. Как зазвучит, сразу все понимают: это – про моряков. Человек по мелодии тут же вспоминает фильм. Значит, я не зря Андрюшу мучил.

Так мы потом и работали с ним сорок лет.

Между прочим, в фильме «Я шагаю по Москве» еще больше вариантов было. Опять к съемкам понадобилась фонограмма. Опять я долго мучил Петрова, и опять он в итоге написал замечательную мелодию. Сегодня кто-то видел фильм «Я шагаю по Москве», кто-то – нет, но музыку эту помнят все.

И каково же было мое удивление, когда я увидел по телевизору, что под эту музыку, под которую у меня в фильме шагали Колька, Володя и Саша, по ковровой дорожке мимо почетного караула идут Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и президент Соединенных Штатов Ричард Никсон!

И песня до сих пор звучит. Слова ее стали почти хрестоматийными.

А придумались они так.

Снимали мы памятник Маяковскому для сцены «Вечер. Засыпают памятники». Юсов с камерой, операторская группа и я сидим на крыше ресторана «София» – ждем вечерний режим (когда небо на пленке еще «прорабатывается», но оно темнее, чем фонари и свет в окнах).

– Снимайте, уже красиво! – донеслось снизу.

Внизу появился Гена Шпаликов. Гена знал, что сегодня нам выдали зарплату, и не сомневался, что мы после съемки окажемся в ресторане.

– Рано еще! – крикнул я ему сверху. – Слова сочинил?

– Что?

Площадь Маяковского, интенсивное движение машин, шум – очень плохо слышно. Я взял мегафон.

Песня нужна была срочно – Колька поет ее в кадре, а слов все еще нет. Последний раз я видел Гену две недели назад, когда давали аванс. Он сказал, что завтра принесет слова – и исчез. И только сегодня, в день зарплаты, появился.

– Сочинил! «Я шагаю по Москве, как шагают по доске…»

– Громче! Не слышно.

Гена повторил громче. Вернее проорал.

Людная площадь, прохожие, а двое ненормальных кричат какую-то чушь – один с крыши, другой с тротуара.

Кадр из фильма «Я шагаю по Москве» (1963)

– Не пойдет. Это твои старые стихи – они на музыку не ложатся. Музыку помнишь?

– Помню.

– Если не сочинишь, никуда не пойдем.

– Сейчас… – Гена задумался.

– Можно снимать? – спросил я Юсова.

– Рано.

– Сочинил! – заорал снизу Гена: – «Я иду, шагаю по Москве, и я пройти еще смогу великий Тихий океан, и тундру, и тайгу…» Снимайте!

– Лучше «А я»!

– Что – а я?

– По мелодии лучше «А я иду, шагаю по Москве…»

– Хорошо! «А я иду, шагаю по Москве…» Снимайте! Мотор!

– Перед «А я» должно еще что-то быть! Еще куплет нужен.

Пока Юсов снимал, Гена придумал предыдущий куплет («Бывает все на свете хорошо. В чем дело, сразу не поймешь…») и последний («Над лодкой белый парус распущу. Пока не знаю где…»).

– Снято, – сказал Юсов.

Если бы съемки длились дольше, куплетов могло бы быть не три, а четыре или пять.

Песню приняли, но попросили заменить в последнем куплете слова «Над лодкой белый парус распущу. Пока не знаю где…».