– Да где ж щас не так, – с сочувствием вздохнул Горазд.

– Ну вот она меня в отместку и прокляла. Говорит: «раз ты на старую женщину руку поднял, силушкой поиграть решил, так теперь будут у тебя руки у самого, как у древней бабки, пока ты эту силушку на доброе дело не направишь». И теперь я выгляжу так, словно год не ел, а сила-то она осталась. Надо только кому-то помочь и снова стану прежним. А меня все гонят.

– По-моему, это ты, браток, гонишь! – хохотнул Горазд. – И надо же было такую сказку сочинить. Думается мне, что ты из ума выжил, я-то знаю, как оно бывает. Сам видел не раз.

– В зеркале, поди, – проворчал кот. – Мы до царя в этом году дойдём или где?

– Вы, как хотите, а я с вами к царю, – встал в позу Волибор. – Раз у него важное задание есть, то для меня это лучшая возможность.

– Ой, да пусть идёт уже, лишь бы не мешался, – махнула рукой Машутка, устав стоять на месте. Такая она неугомонная была.

– Ладно, пошли, – сдался Горазд. – Только не дури сильно, нам перед государем стыдно будет.

– Ты уж за собой следи, – буркнул богатырь.

И пошли они дальше вчетвером. Волибор им ещё кучу баек занятных рассказал, но никто, конечно, не поверил. Разве можно безумца на полном серьёзе слушать? А впереди уже тёмный лес, что Совиным зовётся, раскинулся и дело к вечеру близилось.

Темнота опустилась быстро, хоть и лето на дворе. Словно сам лес свет высасывал. Дорожка через него бежала, виляя, да кривляясь. Уж кто её так проложить сообразил – поди додумай. По деревне Дремучей ходили слухи, что сами совы из Совиного леса дорогу так клали, чтобы меньше людей через их владения ездили и мешали им своим гоготом. Но это всё брехня, конечно. Немало тут телег и повозок в ямах валялось и, в ствол всадившись, торчало. Это Мухомору ещё повезло, что у него авария дальше приключилась. Мог бы сейчас на ночь глядя в лесу застрять, как наши герои.

Петляли они, петляли. Дорожки начали во все стороны разбегаться – настоящий лабиринт. Горазд шествовал по ним по наитию, а остальные брели следом, думая, что он знает, куда идти. Лес же всё гуще становится, совы на ветках сидят и бедолаг обсуждают, посмеиваясь. Потом полетели фонари лесные зажигать. У местных сов так положено было, хоть сами они темноту любят, но ведь не одни тут живут, а лес, вроде как, под их протекторатом. С фонарями стало немного удобнее, да всё равно не ясно, в какую сторону царский дворец. А вскоре ещё и грибы стали попадаться, большущие да все с глазами. За компанией поглядывают и словно затевают что-то. Но никто этого не заметил.

– Эх, надо на привал становиться, – заявил Горазд, застопорившись так резко, что Машутка ему в спину носом влетела.

– А я сейчас за дровишками сбегаю! – оживился Волибор.

– Да куда, постой ты тут, покамест не потерялся, – прихватив того за ворот драной рубахи, дурак назад богатыря воротил.

– Что ж такое, – с досадой всплеснул руками тощий.

– Вы пока место расчистите, костёр разведите, брёвнышко подкатите, чтобы посидеть, – распорядился Рыжун. – А я уж подожду.

– Помог бы лучше, – фыркнула Машутка.

– Я так-то кот, у меня лапки и всё такое, – резонно заметил Рыжун, поправив сбившийся на ходу плащ.

– Помочь – это можно! – снова приободрился Волибор.

– Да сиди уж на месте, ушибленный, – возразила Машутка. – Рыжун, ты проследи, чтобы он не чудачил, пока мы с Гораздом всё сделаем. В лесу заблудится, грибной народец разозлит, а бить они нас всех будут.

– И что, здесь грибной народец живёт?! – удивился богатырь. – Ну ежели они вас обижать соберутся!..

Дослушивать его не стали. Дурень побежал брёвна ближайшие таскать и вокруг будущего костра укладывать. Машутка сложила кольцо из камней, да хворост домиком составила. Рыжун ей даже своё огниво одолжил, огонь запалить. Скоро уже и сосиски, нанизанные на веточку, скворчали над костерком. Все расселись на брёвна, Горазд затянул песню, но от неё у всех уши начали в трубочки сворачиваться и совы где-то попадали, потому ему велели заткнуться.