Все к чему можно приклеить – «моё»

Забыв что все здесь в заём.

Даже слово «моё», – в заем.

Господи, все Твое. Всё твоё.

Твой Голос заменили чутьем,

Как не прёт, – так орём,

Чтём только то, что гниёт,

Забыв, что сами сырьё, – Твоё.

Всё Твоё – и этот текст скроенный,

Из запрещенных приёмов,

Боёв с внутренним подпольем,

И вечным русским репьем,

Прилипающего к каждому кто поёт, —

Исчерпать себя до краёв,

Ради холуев, чьих языков остриё

Уходит вместе с печеньем в чаёк.

Кто-то умный скажет, – «Тут все ворьё».

Да нее моё – все спёр.

Я чужих слов сутенер,

Но ведь все равно все Твое.

Все равно все Твоё.

Коль талан не пропьём, то под ребро копьё.

Я кидаюсь живьём в этот дёрн,

Не за паёк, но за проём

В который не все войдем,

Ибо Твой объём, не наш объем,

Ибо Твой Путь, не тот за который тут рвём,

И пугаем статьёй и ружьём.

Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: «дай Мне пить», то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

Евангелие от Иоанна 4:10

Дай мне пить Боже

Дай мне пить, не ожил ещё не ожил.

Смерть ещё дышит под моей кожанкой.

Выпроваживая меня в дождь,

Ты мне дал её, – стало жалко,

Увидев мою обезображенную стыдом рожу

И ревущую рядом роженицу.

Наплодила она нам наплодила,

На империи целые дебилов.

И вот в одной из них я высыхаю

Без Тебя, как Стас Михайлов.

Без Тебя лишь могу подыхать,

Нюхать, предавать и бухать,

Дай мне пить, и я распихаю

Всю эту мразь, что в Небо чихает

От имперского перца душистого,

Пусть отведают Твой Хабанеро, —

Излечит, как Касперский, от желанья ершиться,

От манер парней с коноплёй и пантерой,

Привычки делиться дорогами да хламидиями,

Обидами на выдане, флюидами на панихидах.

Здесь ради веры в Атлантиду,

Топят в крови геноцида

Целые материки,

И стаптывают башмаки

В плясках перед идолами.

Людей разводят как линии Евклид

И они врут себе, как любовник Кало Фриды,

Что не от кала их лидера им режет носы

Как от формальдегида,

Но от гниющих тел пендосов.

Их гид кричит – «Вперёд братва не ссы!

С мертвых – нет спросу!».

Вымывание натрия хлорида

Из души, приводит в аид,

Но прежде к потери человеческого вида.

Любовь к империи у индивида

Выдает в нем проблемы с головой и либидо,

И здесь это особенно видно.

Любая баба симулирует оргазм

Такой что б не было сомнений

И не захотел ещё разок залезть

На неё конструктор из всех недостающих звеньев, —

Для самоутверждения.

– Ходи самец гордым

Хвались, рассказывай в баньке

Владельцам кредитных фордов

Какие фокусы ты проделываешь с Манькой.

Как ещё могёшь.

Как сух порох в твоей пороховнице.

Только меня не трожь.

Прошу меня не трожь – я же дала тебе самоутвердиться.

Бог, дай мне пить,

У меня не осталось друзей, кроме мертвых,

Которых учат забыть

Ценители охоты с вертолётов,

На красные книги и пишущих об их быте.

Они не страдают, как Вертер у Гёте

Лишь когда вместо Периньона Моёт.

Они давно пришли к открытию,

Их озарило, как Кастанеду от пейота, —

Чем сильнее слабых гнёт

Чем изысканнее и самобытнее,

Тем крупнее алмазы в помёте.

Боже дай мне пить с содой, —

У меня изжога,

От того, что плохо пережевывал годы

Глотая их, как свежий бургер бомж.

Нестабильный как система Пригожина,

Не выбирал между «положено» и «можно»,

А делал то, что называют «прожигом»,

И сейчас понимаю зачем, —

Все было так быстро и сложно,

Что бы уставший от скачек и теорем

Когда Ты скажешь, в атаку,

Не стал бы как Моисей, отпираться мол, – «не Эминем,

Не поверят, поднимут на смех, превратят в мем.

Не было предпосылок, ни знаков»,

А молча оторвал сраку

И в Ниневию, пошёл, как в Эдем,

Рассказывать о Павлове собакам,

Что конец им всем,

Что скоро корейская Пасха

И корейцы, придут лакомиться