Верь в силу Тайсона,
А не ума и девайсов.
Греши и кайся,
Кайся и греши.
Но знай парадайс,
Не в частицах Чубайса,
Не в хлебных слайсах
Не в воде искупайся,
Но в хите Роберта Майлза,
Если ты не знал.
Если ты не знал.
Если ты не знал, —
Твое «за» – за кремлёвского Пеннивайза,
И чистопрудного дикобраза,
За нал толкающего образа,
Покрытого золотом и алмазами,
Как пятнами кожа больного псориазом, —
Инстинкт выживания зада,
Твое «ЗА» – инстинкт выживания зада, —
Трусливая трактовка фразы,
«Вся власть от Высшего Разума».
И не надо рассказывать,
Не надо рассказывать, бразе, —
Мол ты не трус, а смиренен, как библейский Айзек,
Что вперёд Авраама на гору залазил.
Ты роботом по законам Азимова, служишь в этом кабаре Лайзы,
Где карлики у святых на шеях,
Собирают со зрителей подношения,
И из каждой плазмы, регулярнее намаза, —
Киселев, Соловьев и Шейнин,
Словно ханкой вмазывают
Народ, подвигами хозяина нефти и газа.
Народ Богоносец, не щадящий зубов и переносиц,
У которого все стоит на паузе,
Или на будущие переноситься.
Это метастазы, бразе
И экстаз от морфия бразе,
И от речей помазанника
Смывшего целое поколение в унитаз,
И теперь проповедующего легалайз казней.
Собака слепого
Счастье – удел крота. Единственная отрада – святая неполнота. Здесь все не для обладания – правда, страна, закат. Только слова и их сочетания, да и те напрокат
Дмитрий Быков
Как собака слепого, потерявшая хозяина,
Ходит той же дорогой пути не срезая,
По узким улочкам,
Останавливаясь у светофора, булочной,
Строго соблюдая маршрут,
Так и я, как командированный, суточный,
В эту эпоху отправленный шут,
Хожу средь людской сутолочи,
Но не сам, а как будто бы меня ведут.
Как будто бы меня отправили,
Как гонца с депешей,
Но не сказали кому, словно сплавили,
Как Каину Авеля,
Как ферзю пешку,
И я слоняюсь от одной к другой авеню,
Где рекламные щиты и на них девицы в стиле ню,
Говорят, каждому встречному – «Люблю»,
А внутри у них – «За двести даю» или «Доллар убью».
Что я делаю в этом краю,
Где на любой вопрос отвечают
– «пойду погуглю»?
Или просто посылают,
На тот орган, которым порождают,
Двуногих, идущих в строю.
Идущих твердо, шаг отточен,
С оптикой порядок, не сбиты прицелы
Каждый знает чего, сколько хочет,
Здесь от скверных вопросов о курице или яйце,
Или зачем так Господь заморочил,
Устелив дорогу в Рай ухабами, кочками,
Есть одна панацея —
Стремиться всеми способами уцелеть,
В этой суматохе конченной,
Отдаваясь процессу, так как будто он и есть цель,
А всё, что не узреть воочию,
Не потрогать, не продать за цент,
Оставить для институтов, лицеев,
Пускай там доклады строчат.
Сначала поставить на ноги сына, дочку,
Установить на Порш подвески,
Посетить Египет, Таиланд, Тунис,
И ещё тысяча причин веских,
Не отвлекаться на какой-то там Парадис.
И ждать, что Кто-то скажет – «По правую от Меня сидаун плиз»,
Когда выйдет повторно на бис.
Я как шпион, правившийся с треском,
Который не смог слиться с местными,
Говоря на их языке, едя с ними рыбу, завёрнутую в рис,
За обе щёки треская,
Сполна отдавая Кесарю,
Всё равно был смешон, чудаковат и неуместен,
Толкающий, крамолу, ересь.
И мне сказали, – «Брысь,
Катись, отсюда по резкому».
И вот один я, в этих окрестностях.
Поговорить мне не с кем.
А, что не скажу – все резко,
Под статью попадает или всплеск
Возмущенья, проклятий, брюзжанья
Обиженных персонажей пьесы гротескной,
«Верующие» – которым придумали названье.
«Гнать слабых – инерция глупцов,
Которых гнали не так давно,
Ну если не их, то их отцов», —
Так говорил Иисус, но им все равно.
Им хоть куст гори, хоть вода в Совиньон,
Лишь бы были средства на тряпьё,
Питиё, раз в году водоем,
Авто, в микрорайоне новом жилье,