Ванкудесса, или Третий крестовой поход мормонов. Неисторическая фантасмогория Михаил Эльман

© Михаил Эльман, 2023

ISBN 978-5-0060-6132-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Замысел этой книги возник в начале весны на пляже в Ванкувере. Погода была прекрасной, на небе ни одного облачка, воздух прогрелся до температуры вполне приличного московского лета, вдоль берега ходили важные белоснежные чайки, выискивая среди камней мелких крабов. Отлив только начался, и добычи у них было не так уж и много, и как только одной из них удавалось что-либо найти, к ней тут же подлетали товарки, но не для того чтобы попытаться отнять добычу, а просто чтобы полюбопытствовать и оценить находку. Некоторые из них (как я полагаю из вежливости) начинали свои собственные поиски где-нибудь неподалёку, но никакого галдежа и разборок не возникало. Я сидел на огромном бревне, которое очевидно было выброшено волнами на берег (несколько рядов таких брёвен были живописно уложены вдоль пляжа, что собственно и представляло собой всё его оборудование). Чуть выше пляжа параллельно берегу среди живописных лужаек и тенистых деревьев проходила аккуратная асфальтированная дорожка, по которой блаженно прогуливались совершенно разомлевшие от такой тёплой и ласковой весны жители города. Подивившись воспитанности ванкуверских чаек, я начал осматривать дальний берег залива, северную часть города и горы, вплотную подходившие к берегу океана, с их вершин ещё не сошёл снег. Очевидно, девственно чистый, насыщенный кислородом и запахом водорослей, охмеляющий воздух гор и океана подействовал на меня. Мне вдруг неудержимо захотелось искупаться в океане. Моя деловая поездка в Ванкувер была случайной, и я не был уверен, что мне удастся посетить этот райский уголок ещё один раз, и уехать отсюда не искупавшись представлялось мне весьма обидной нереализованной возможностью. Конечно же, я понимал, что это не Рио-де-Жанейро, но мне приходилось купаться в Енисее, и даже в Байкал я окунулся с головой, ну словом – где наша не пропадала! Аккуратно разложив на бревне отутюженные брюки и белую рубашку с галстуком, я с разбегу плюхнулся в океан. Океан отозвался на моё вторжение тысячью огненных укусов, явно пытаясь выбросить меня обратно. Что-то подсказывало мне, что я выбрал плохое время, океан был явно не в настроении со мной общаться. Но, тем не менее, я решил его покорить и на глазах изумлённой публики проплыл метров тридцать брассом стараясь поднять как можно больше брызг, полагая, что это поможет мне согреться. Выбравшись на берег и усевшись на бревне, чтобы обсохнуть, я ощутил довольно сильную боль в левой стопе. Решив, что это мышечный спазм, я начал энергично её разминать, но боль не проходила, а наоборот становилась всё сильнее и сильнее. С большим трудом я оделся и добрался до своего отеля, благо он располагался как раз напротив пляжа. Наутро боль не прошла, я боялся даже слегка наступить на больную ногу. Найденный в телефонной книге доктор китаец, после осмотра отказался делать мне иглоукалывание. Вместо этого он наложил мне на стопу повязку с какой-то целебной мазью и приказал во избежание более серьезных последствий три дня не двигаться. Я позвонил в компанию, где я работал, оказалось всё, включая питание и проживание в отеле, покрывается моей медицинской страховкой. Об истинной причине моей внезапной болезни я, разумеется, умолчал. Сидеть в отеле три дня щелкая пультом телевизора, было выше мои сил. Менажер отеля, который очень внимательно отнесся к визиту доктора в отель, подарил мне весьма элегантную трость, любезно оставленную в отеле полгода назад одним английским джентльменом. Всё на что меня хватало это добраться до скамейки, стоящей у дорожки как раз напротив того места на пляже где я так неудачно искупался, и часами неподвижно созерцать корабли на рейде, бухту и живописные берега Ванкувера. Не оставил я без внимания и ванкуверцев, благо за полчаса их проходило мимо меня больше сотни (от нечего делать я произвёл и такой подсчёт). По ночам я спал плохо, нога жутко болела, к тому же сказывалась разница во времени. Я принимал туленол и пытался заснуть, читая на ночь библию на английском (других книг в отеле не было). Под утро ко мне приходили странные видения, после чего мне удавалось часок другой подремать. Через три дня я улетел из Ванкувера. Трость осталась у меня, я её на всякий случай храню. Когда какое-нибудь облако долетает от Тихого океана до того места, где я живу боль в ноге всё ещё даёт о себе знать. Вернувшись домой и покопавшись в библиотеках, я решил, что обязан написать эту книгу, хотя особенности сюжета делали эту задачу крамольной и трудновыполнимой. Я не в коей мере не настаиваю на некоторой доле реальности или возможности нижеизложенных событий. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Я даже не стремился придать повествованию хотя бы кажущееся правдоподобие, ибо то, что появилось как видение, имеет право оставаться таким как привиделось.

У ребе Шломо Зальцмана пропала корова. Дочка ребе Ривка ещё задолго до захода взяла верёвочку и пошла к окраине местечка, где хозяева обычно встречали коров, которых пастух пригонял с оврагов, тянущихся вдоль извивавшейся вокруг местечка речушки. Где-то по дороге она заигралась и вспомнила о милке, когда сумерки уже сгущались. На обычном месте уже никого не было. Ривка побегала немного вокруг огородов. Милка была корова шкодливая и вполне могла забраться кому-нибудь в картошку, а то и чего доброго добраться и до капусты; крику было бы не оберёшься. Однако, милки ни где не было. Девочка побежала к соседям, их корова была уже в хлеву. Милку они не видели, хотя обычно коровы шли домой вместе, на ходу пощипывая траву вдоль заборов, явно полагая, что заборная трава мягче и вкуснее, чем овражная, а заодно как бы нечаянно, пытаясь просунуть голову между жердями, чтобы дотянуться до чего—нибудь более привлекательного. Ривка побежала к дому хромого Якова, пастуха в местечке не было, и коров пасли по очереди. Племянник дяди Якова пригнавший коров с пастьбы уверил Ривку, что корова была в стаде, и он видел, как она сама направилась в сторону дома рабби. Девочка побежала домой, радостно надеясь, что милка уже дома. Стало уже почти совсем темно, и по дороге она потеряла верёвочку. Вместо коровы у калитки дома она увидела отца. Лея, жена ребе Зальцмана обеспокоенная отсутствием дочери оторвала его от вечерней молитвы и послала его на поиски. Глотая слёзы, девочка начала сбивчиво рассказывать, как она искала милку. К концу рассказа она совсем разрыдалась. На её плач из дому выскочила мать с двумя младшими сестрёнками. Едва разобравшись в сути происшествия, она начала причитать.

– О горе нам Шломо! Пропала корова, а с ней и верёвочка! Корову теперь съедят волки, а мы что будем есть!

Ребе жил бедно, корову всё же он надеялся найти, а вот пропажа верёвочки его самого огорчила.

– Ну что ты так завелась, на ночь глядя. Никуда корова не денется. Коровы животные стадные, потерявшись, они прячутся где-нибудь на ночь, а утром находят своё стадо.

– Шломо, что ты говоришь? Это в твоём талмуде так написано, что коровы находят стадо, а наша корова его искать не будет. Она если потеряется, то потеряется. Ты за хозяйством не смотришь (в доме помимо коровы было ещё несколько кур), ты только читаешь свои книги и молишься богу, а свою корову знать не знаешь, и знать не желаешь.

В словах Леи была доля истины. Милка была скотина хоть и кошерная, но ужасно вредная и самовольная, к тому же ребе она недолюбливала и за хозяина не считала.

– Ну, тогда всё равно её кто-нибудь найдёт. Меня все вокруг на двадцать верст знают. Найдут корову и приведут её прямо к нам во двор.

Ребе скромничал, молва о его благочестии простиралась гораздо дальше.

– А может и не приведут, может её цыганам продадут, и поминай потом как звали.

Ребе понял, что Лея не успокоиться и будет пилить его до утра, даже во сне бормоча причитания. И он решил ретироваться.

– Всё, уведи детей в дом, я сам пойду её искать.

Он подтолкнул Ривку к матери. Взял прислонённый к калитке посох и решительно направился по уже плохо различимой тянущейся вдоль заборов дорожке в сторону выгона.

– Где ты её сейчас найдёшь. Сам заблудишься и пропадёшь. – Услышал он себе вослед.

Шломо не стал отвечать, он просто намеревался пройтись по местечку и если милка не обнаружится, то не торопясь, вернуться домой, надеясь, что к этому времени жена уже немного успокоится.

На улочках местечка было пустынно, и ребе с полчаса прогуливался, повторяя про себя прерванную вечернюю молитву. Потом он помолился о возвращении коровы и со спокойной душой повернул домой. Но к тому времени уже взошла луна, местечко осветилось её бледно-жёлтым цветом, и ребе решил, что будет хорошо, если он пройдёт по краю оврага и посмотрит вниз. Милка была весьма распространённой в этой местности коровой чёрно-белой породы и её белые пятнистые бока, и даже чёрная голова с большой белой звёздочкой должны быть хорошо видимы на расстоянии.

Когда Шломо по извилистой тропинке подошел к краю оврага, его взору открылась величественная картина. Луна светила уже в полную силу, обращённые к ней склоны оврага отсвечивали спокойным зеленовато-голубым сиянием, тёмная полоска реки лежащая внизу отражала в себе яркие звёзды и тёмно—синее марево небосвода, пространство за рекой наполненное покоем было тихо и неподвижно. Божье творение раскрывало себя в совершенной красоте и холодном вселенском безразличии. Ребе осторожно уселся на ещё не покрытой росой траве и предался созерцанию.