Ни одна мысль не посещала его, он внимал немой гармонии природы и какой-то выступающей из неё щемяще тоскливой удалённости бога. В такие минуты сомнения одолевали его душу. Что бы укрепить себя в вере он прочёл ещё одну молитву. Ничто не отозвалось в его душе. Шломо подождал ещё немного и со вздохом вслух произнёс.

– О господи, если ты не хочешь со мной говорить, дай мне хотя бы знак, что ты есть, покажи мне, где эта корова!

И в тот же миг он её увидел.

Милка стояла в двадцати шагах от ребе, вытянув рогатую голову почти в одну линию с шеей, будто собираясь замычать, и глядя вверх прямо на луну. Возможно, пока Шломо молился, она незаметно подошла к краю обрыва. Ребе приходилось видеть, как коровы смотрятся в лужи, однако зачем корове смотреть на луну? Шломо пригляделся внимательней к блестящему лунному диску и с удивлением различил в его тёмных пятнах контуры массивной бычьей головы. Невесть откуда набежавшее на луну небольшое продолговатое облачко как бы дорисовывало бычьей голове достающие до звёзд огромные серебристые рога. Шломо даже показалось, что голова шевелится. Пока ребе пристально разглядывал лунные пятна, серебристое облачко оторвалось от луны и растворилось в темноте. Видение исчезло. Шломо покосился в сторону, корова осталась, она повернулась в сторону ребе и опасливо его рассматривала. Ребе начал медленно приближаться к ней сбоку, на ходу снимая с себя бекише, чтобы обмотать его милке вокруг рогов и отвести домой.

– Смотри, милка, это я ребе Зальцман твой хозяин. Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Мы сейчас вместе пойдём домой, и я дам тебе кусочек хлеба с солью.

Так приговаривая, ребе приблизился к настороженно стоящей Милке, охватил одной рукой её тёплую шею, а другой накинул бекише ей на рога. Милка казалось, только этого и ждала. Она резко рванулась вперёд, заставив Шломо, боявшегося её упустить, бежать в обнимку с ней. У края оврага она перешла на галоп, отчего тщедушный ребе, подброшенный мощным движением милкиного торса, оказался распластанным у неё на спине, а затем Милка, изо всех сил оттолкнувшись от земли всеми четырьмя копытами, взлетела над оврагом вместе с насмерть перепуганным ребе.

Шломо пришёл в себя, когда Милка, набирая высоту, сделала полукруг над речкой и начала быстро удаляться от местечка. Ребе стараясь не смотреть вниз, ухватился правой рукой за свободный конец своего бекише, свисающий с Милкиных рогов (левой рукой он всё ещё обнимал Милкину шею) и, устроившись на коровьей спине понадёжнее, попытался использовать своё бекише как вожжи и чуть-чуть натянул зажатый в руке его конец, чтобы принудить Милку развернуться. Милка повернула голову и покосилась на ребе дьявольским красным глазом, но направление полёта не поменяла. Шломо попробовал потянуть ещё раз посильнее и неожиданно получил в ответ хлёсткий удар хвостом, от которого он едва не съехал с коровьей спины.

– О господи, взмолился ребе, зачем ты даровал корове такой длинный хвост?

Ребе показалось, что позади него кто-то хмыкнул, однако оглянуться он не решился. Под ним с огромной скоростью проносились освещённые бледным светом луны луга и пашни, темными полосами проскакивали леса, за несколько мгновений они пересекли большую реку, по поверхности которой за ними неслась их огромная тень, напоминающая двуглавого дракона.

– Наверно я умер, – подумал Шломо, – и ангел переносит меня в иной мир.

Однако ни в танахе, ни в талмуде ничего не говорилось об ангелах в образе коровы. А вот сатана мог вселиться в любое животное. От этой мысли ребе стало не по себе, и чтобы окончательно не запаниковать, он мудро решил подойти к вопросу с другой стороны. А почему бог захотел, чтобы ребе Шломо Зальцман оседлал сатану? Наверно бог решил испытать его. Да ребе, да, ты должен доказать силу своей веры. Ибо праотец твой Исаак боролся с богом всю ночь, и бог не победил его, а только повредил состав его бедра. Так неужели ты ребе не одолеешь сатану. Шломо прочёл молитву, которой научил его отец и почувствовал прилив духа. Он даже представил себе, как на глазах у всей общины, он наутро приземляется на Милке посреди местечка возле лавки кривого Хаима и рассказывает всем, как бог решил испытать его и потому позволил сатане овладеть его коровой, и как он боролся с сатаной и победил, изгнав его из Милки. Молва о чуде, свершённом великим цадиком, дойдёт до каждого еврейского домика по всей российской империи и даже дальше. Шломо возгордился, дело было за малым, изгнать дьявола! Ребе был признанным знатоком танаха, каббалы и хасидских книг. Чуть-чуть приподнявшись, он стал раскачиваться из стороны в сторону и нараспев читать древнее заклинание против нечистых сил, закончив его строкой из псалма: «Шивити Адонай ле-негди тамид». * Однако заклинание не подействовало. Милка продолжала свободный полёт, как ни в чём не бывало, бока её подымались и опускались в такт могучему дыханию. Судя по всему, летать ей нравилось, она посапывала носом, и даже начала жевать жвачку, ритмично двигая челюстями. Никаких признаков усталости в ней не появлялось. Поняв, что одним заклинанием сатану не проймёшь, Шломо осторожно стянул своё бекише с Милкиных рогов и, разорвав его вдоль шва почти до конца, подпоясал им Милку, завязав его концы прямо перед собой. Просунув свои ноги между получившейся подпругой и коровьими боками, и почувствовал себя в куда как более безопасно, ребе вытянулся вперёд и, ухватив Милку руками за рога, начал поворачивать её голову вниз, предвосхищая тем самым направление самолёта на посадку при помощи штурвала. Конечно, об этом ребе знать ничего не мог, но изобретатели штурвала о полёте ребе были осведомлены. И так, слегка напрягшись, он заставил Милку пойти на снижение, потом он потянул её рога на себя и Милка, растопырив ноги начала плавно замедлять полёт. Прочитав ещё одно заклинание, ребе вынудил Милку летать по кругу над самыми верхушками деревьев. Убедившись, что теперь управление полётом коровы не представляло для него большого труда, Шломо решил развернуться и лететь назад. Однако под ним насколько хватало глаз, простирался дремучий лес, и спросить где находится Жмеринка, можно было разве что у местных волков, если бы они вдруг появились (Шломе начало казаться, что он видит внизу горящие желтые огоньки волчьих глаз). Ребе подумал немного и отпустил рога Милки, решив, что возможно у коровы развился птичий инстинкт, и она знает, где её дом. Милка, почувствовав свободу, свечой взмыла вверх, отчего у ребе заложило уши. Теперь они летели почти, не видя земли. Луна уже начала заходить, но до рассвета было ещё далеко. От такой безумной высоты Шломо опять запаниковал и начал молиться о спасении своей души.