Он, словно почувствовав ее мысли, крепче сжал ее запястье и слегка потянул за собой, ведя ее дальше вглубь клуба, туда, где свет был еще тусклее, а тени – длиннее. Алина подчинилась, ее тело двигалось само по себе, словно ведомое невидимой силой. Она осознала, что ее сопротивление ослабевает, что она все глубже погружается в этот мир, в его мир. И, что самое страшное, ей это начинало нравиться. Восхищение и ревность смешались в единый, пьянящий коктейль, предвещая новые, еще более темные эксперименты.

Запах пота, крови и разгоряченных тел пропитал воздух в приватной комнате, куда Виктор увлек Алину. Музыка из основного зала, приглушенная, но все еще пульсирующая, создавала фон для их собственного, более интимного действа. Алина, все еще под впечатлением от увиденного в клубе, чувствовала, как кровь стучит в висках, а тело горит от предвкушения.

Виктор прижал ее к стене, его глаза горели темным огнем. «Ну что, маленькая? Готова продолжить наше обучение?» – его голос был низким, обволакивающим, полным властного обещания. Алина лишь кивнула, ее дыхание участилось. Ее разум, еще недавно сопротивлявшийся, теперь жадно тянулся к этой тьме, к этому опасному притяжению. Отвращение смешалось с диким, первобытным желанием, создавая гремучую смесь, от которой кружилась голова.

Его пальцы скользнули под край ее платья, поднимаясь выше, обжигая кожу. Алина вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот, она подалась навстречу, позволяя ему делать все, что он захочет. В этом клубе, среди этих существ, где все границы были стерты, она чувствовала себя свободной – свободной от оков человеческой морали, от стыда, от страха. Осталось только желание, чистое, животное, неукротимое.

Виктор толкнул ее на мягкий диван, обитый темным бархатом. Алина упала, ее платье задралось, открывая бедра. Он навис над ней, его взгляд изучал ее, словно он видел ее насквозь, до самой души. «Ты моя, Алина. Полностью моя. И сегодня ты это поймешь до конца», – прошептал он, и в его словах было не только владение, но и обещание неземного наслаждения.

Его губы накрыли ее, жадные, требовательные. Поцелуй был грубым, почти жестоким, но Алина отвечала на него с такой же дикой страстью. Ее руки зарылись в его волосы, она царапала его спину, оставляя красные следы на его коже. Боль смешивалась с удовольствием, усиливая каждое ощущение. Она чувствовала его твердость, его силу, его доминирование, и это заводило ее еще больше.

Виктор разорвал ее платье, ткань с треском разошлась, обнажая ее тело. Алина не сопротивлялась, лишь выгнулась навстречу, жаждая его прикосновений. Он опустился ниже, его язык очертил линию ее живота, спускаясь все дальше. Алина застонала, ее бедра задергались в нетерпении. Она чувствовала, как ее новая природа, хищная и ненасытная, берет верх, вытесняя последние остатки человечности.

Он взял ее резко, без предупреждения, и Алина вскрикнула, но это был крик не боли, а экстаза. Их тела двигались в бешеном ритме, сливаясь в единое целое. Каждый толчок был глубоким, проникающим, доводящим до дрожи. Алина царапала его спину, кусала его плечо, ее ногти впивались в его кожу, оставляя кровавые следы. Она чувствовала, как ее собственная жажда, не только к крови, но и к этому дикому, первобытному сексу, становится все сильнее.

Виктор доминировал, его движения были властными, безжалостными, но Алина не чувствовала себя униженной. Наоборот, она находила в этом извращенное удовольствие, отдавая себя ему полностью, без остатка. Она была его, его игрушкой, его сосудом для наслаждения, и в этом было своеобразное освобождение. Она чувствовала, как ее собственная сила растет, как она становится все более хищной, все более похожей на него.