Судмедэксперт подошёл к ним с планшетом.

– Жертва – Линда Кросс, 29 лет. Пропала три дня назад. Была студенткой, активисткой, писала о правах заключённых. Из семьи баптистов. По телу – нет следов сексуального насилия. Всё очень… чисто.

Пауза.

– Но есть интересное: на её спине выжжен тот же символ. Только внутри круга – три точки. Равносторонний треугольник.

Дэвис сразу насторожился.

– Треугольник внутри круга, – повторил он. – Старая алхимическая метка. Иногда её называли «Предел боли». Она означает, что страдание – это форма познания.

Аарон вздрогнул.

– Вы правда думаете, он… философ?

– Он – больше, – тихо ответил Дэвис. – Он религиозен. У него свой культ. Свой взгляд на мир. Он не считает это убийством. Для него это инициация. Он как будто говорит: «Вы страдаете? Наконец-то вы чувствуете что-то настоящее».

Ветер налетел резкий, срезая звуки. За спиной затрещала плёнка, ограждающая место преступления. В этот момент Аарон понял: это не просто детективное дело. Это – игра с самим существованием.

– Он мучил её? – спросил он.

– Нет, – ответил судмед. – Наоборот. По данным – смерть наступила мгновенно. Сломан первый шейный позвонок. Вероятно, она не поняла, что умерла.

– Значит, боль – не в теле, – произнёс Дэвис. – Она была в сообщении. Он не причинял боль, он показывал её необходимость.

Аарон смотрел на труп. На ткань, которая колыхалась от ветра. На мост, который будто держал на себе не только машины, но и смысл. Всё здесь было нарочно. Чётко. Символично.

– И это только начало, – добавил Дэвис. – Он строит узор. Мы видим только точки. Но когда их станет достаточно – появится картина. Только вопрос: успеем ли мы её прочесть?

В этот момент кто-то крикнул:

– Шериф! С другой стороны моста… под перилами!

Они побежали. Под перилами, на бетонной опоре, была выцарапана фраза:

«Кто пройдёт боль, тот станет видеть.

Кто видит – не боится.

Кто не боится – станет мной.»

Дэвис перечитал и усмехнулся.

– Вот и философия. Только она не о спасении. Она о превращении. Он не уходит от боли. Он строит через неё храм.

Аарон впервые по-настоящему испугался.

5. Сигнатура Габриэля: рисунок без линий

– Он не оставляет отпечатков. Ни ДНК, ни волоса, ни кожной крошки, – мрачно говорил криминалист Логан, вертя в руках микроскопическую стеклянную трубочку. – Но вот это… Это другое.

Детройтское утро было серым, как неотмытый экран телевизора. Мост всё ещё был закрыт. Журналисты ждали внизу, как стервятники, надеясь ухватить запах страха.

Аарон стоял рядом с Дэвисом в лаборатории. Перед ними на экране увеличенное изображение – фрагмент ткани, изъятый изо рта жертвы. Поверх него – почти невидимые на глаз – микроскопические бороздки.

– Это не просто ткань, – продолжил Логан. – На ней лазером выгравирован узор. Почти нулевая глубина. Но рисунок есть.

– Какой? – спросил Дэвис, всматриваясь в изображение.

– Геометрия. Многогранник. Без начала и конца. Он не из простых – не октаэдр, не додекаэдр. Он… скорее идея формы, чем форма. Будто что-то математическое, но без линейного мышления.

– Рисунок без линий, – пробормотал Аарон.

Логан кивнул.

– Вот именно. Он играет на грани концепта. Почти как… сигнатура. Не подпись, не имя. А структурный отпечаток его мышления.

Шериф Дэвис прищурился.

– Значит, он оставляет не улики, а следы стиля. Он не говорит, кто он. Он показывает, как он думает.

– Он Габриэль, – сказал Аарон тихо, вспомнив, как называли маньяка в полицейских отчётах. – Мы дали ему имя по первому делу, где на стене было вырезано: «И послан был Габриэль, возвещать пробуждение».

– Если это Габриэль, – хмуро сказал Дэвис, – то он не просто серийный убийца. Он – инженер смыслов. Он работает на грани символа и ужаса.