Теперь всё начиналось снова.

В дверь постучали. Не дождавшись ответа, вошёл Аарон Блэйн – молодой, прямой, острый, как лезвие. На нём был свежий костюм, на лице – амбиции.

– Утро, шериф. Там у реки… судмедэксперт уже закончил. Хотите отчёт?

Дэвис кивнул. Не вставая, не меняя выражения лица.

– Ты знаешь, почему он оставляет тела на виду?

Аарон на секунду замешкался.

– Потому что он хочет, чтобы мы их нашли?

Дэвис усмехнулся.

– Нет. Потому что он хочет, чтобы мы увидели. Видеть и находить – не одно и то же. Он оставляет нам не улику. Он оставляет фразу.

Аарон подошёл ближе. На столе лежала распечатка с символом, вырезанным на лбу жертвы. Угловатая спираль, как будто начерченная циркулем и прерванная в одном месте. Дэвис обвёл её пальцем.

– Это не просто метка. Это его подпись. А подпись – это всегда вызов.

Аарон хотел что-то сказать, но замолчал. Он не был глуп. Просто ещё не понимал глубины. Не чувствовал пустоты, которая стоит за этими телами. Пока.

– Вы думаете, это тот же человек? – наконец спросил он.

Дэвис кивнул.

– Я не думаю. Я знаю. Он ушёл на десять лет. Может, чтобы наблюдать. Может, чтобы планировать. А может, чтобы доказать нам, что мы без него – никто. А теперь он вернулся. И вернулся не просто так. Он начал с манифеста.

Он снова затянулся. Дым вылетел в потолок, как дух из лампы.

– Знаешь, что самое страшное, Аарон? – произнёс он почти ласково.

– Не то, что он убивает. И не то, что он издевается. Самое страшное – он умный. Умнее, чем мы. Он не хочет крови. Он хочет, чтобы мы сломались.

Аарон стоял молча. Он не понимал ещё всего. Но понимал главное – этот старик не бредит. Он говорит с бездной. А она, чёрт возьми, отвечает.

– Закрой дверь, – сказал Дэвис. – И скажи внизу, чтобы больше никто не трогал тело. Завтра поедем туда с тобой вдвоём. До этого – тишина. Он наблюдает. Он ждёт реакции.

Аарон кивнул и вышел. Дэвис остался один. Он докурил до фильтра, затушил в пепельнице и закрыл глаза. На секунду. Он видел этот город в огне. Он знал, что огонь вернулся. И теперь – не в переулках, а внутри.

Он снова взял папку «Круг» и положил её на стол.

– Ладно, ублюдок. Мы снова начали.

4. Убийство на мосту: философия боли

Мост Риверфронт – старая артерия Детройта. Камень и сталь, пережившие времена, когда понизу шли караваны, а поверху – грузовики и страх. Он соединял два берега, два Детройта – живой и мёртвый. На одном – огни, на другом – пустота. Именно здесь убийца решил сказать следующее слово.

Жертва лежала прямо на перилах. Спина выгнута, как будто её оставили в танце. Руки аккуратно сложены. Лицо закрыто куском белой ткани, на которой – красная круговая метка, будто начерченная губами, но кровью. Рот на ткани вырезан: из него торчит лист бумаги, сложенный вдвое.

Аарон Блэйн застыл на месте. Это было не просто убийство. Это была композиция. Он чувствовал, как его собственное тело начинает напрягаться, как будто в нём кто-то поворачивает ключ изнутри.

– Он снова оставил письмо, – сказал Дэвис, подойдя ближе. – Почерк печатный. Чернила старые. Бумага обожжена по краям. Он хочет, чтобы это запомнили. Чтобы каждый кадр в голове горел.

Аарон достал перчатки и осторожно вынул письмо. Развернул. Там было всего три строки:

«Ты смотришь – и ничего не видишь.

Ты дышишь – и не чувствуешь.

Значит, ты мёртв. Но это не твоя вина.»

Аарон прочитал вслух.

– Он… он философ? – тихо спросил он.

– Нет, – ответил Дэвис. – Он – воспитатель. И это письмо – не для нас. Это для неё. Он сделал из неё сообщение. Понимаешь? Он не убивает ради смерти. Он показывает, что мы не живём.

Аарон молчал. Мост трещал под колесами дальнобоя. Под ним бурлила река – тёмная, жирная, будто нефть. На фоне всё этого тело выглядело почти… церемониально.