– Кто медведь в группе?

– Может, видела? Ромка Толстый. Розовощекий крупный поц. Ему повезло: в прошлом ходил на бокс. Любого может уложить. С ним лучше дела не иметь. Псих, отбитый на голову. Его батя под наркотой забил до смерти на его глазах матушку. Отца посадили, а Ромку к нам перевели. На этот раз окончательно. Его и раньше сюда временно сдавали. Успел заработать авторитет.

Что еще рассказать. Воспиталка здесь есть – Танк – мощная баба с усами, Гитлер в юбке. Если невзлюбит – пиши пропало. Может и в психушку сослать. Сама все гладко подстроит – не придерешься. Они это часто практикуют в воспитательных целях. Так наша Танька уехала здоровая, а вернулась психом. Теперь ей постоянно нужно двигаться. Не может усидеть на месте. Действия такие бессмысленные. Вектора нет. Ходит из угла в угол. Дико бесит. Подсадили ее на какие-то лекарства – теперь «неусидка». Пашка много раз туда попадал, потом один раз уехал да так и не вернулся. И меня тоже забирали несколько раз. В первый раз был совсем малым. Сказали – в санаторий. Как дурак, поверил. Потом уже знал, чего ждать. Сначала вязка в изоляторе. Лежишь в веревках, не можешь пошевелиться, а если будешь сопротивляться – вколют галоперидол. Укол для шизофреников, после которого одно желание – вскрыться. У меня была и там своя деятельность. Я не раз проникал в кабинет медсестер. Крал лекарства, потом перепродавал нарикам, либо менял на сигареты. Циклодол хорошо шел по сто рублей. Можно было обмениваться с медсестрами на передачки. Их приносили тем, у кого были родственники. Но адресатам передачи отдавали не всегда. Предприимчивые сестры перепродавали их нам за деньги. Какие права у психов? Им все равно никто не верит – передавали или нет. Можно списать на то, что те забыли: они же там под таблетками, «овощи». Со временем я выработал свою стратегию, чтобы туда не попадать.

В общем, нужно балансировать. Будешь паинькой перед воспитателями, старшие тебя уничтожат, изобьют до переломов. Лучше бунтовать, но нужно смотреть, какая воспиталка, чтобы в санаторий не угодить.

Так с Сашкой мы подружились. Сбегали всегда, когда предоставлялась возможность. Одинаковая боль нас объединила, и я быстро освоилась. С ним мне нечего было бояться: он уже заслужил авторитет – от сопливых зайчиков дошел аж до волков. Уже через неделю я знала, кого можно подкупить из старших, чтобы постояли на шухере, прикрыли где надо, не разболтали лишнего. Знала, кого обходить стороной, кого чмырить или игнорить, в общем, влилась в режим. По ночам по-прежнему просыпалась от озноба и дикого ужаса, по-прежнему слышала детский плач и крики о помощи, часто просыпалась в холодном поту и чувствовала пустоту в груди – бездну, которую ничем нельзя заполнить.

В тот вечер мы пошли с Сашкой на дискотеку. Пробрались под видом старшеклассников. Помещение было пропитано запахом дешевого спиртного и дымом. Я запомнила все детали:

После не захотели возвращаться в интернат – и пошли на свое место провожать закат.

Когда смотрела на воду, у меня появился комок в горле, свернуло живот. Всегда, когда приближалась к воде, понимала о себе что-то важное. В тот вечер, чтобы отвлечься от боли, я перевела взгляд на небо и запела, а Сашка смотрел на меня, не отводя взгляда.

– Не знал, что ты так умеешь.

– Раньше меня часто приглашали на мероприятия. Иногда даже платили. Когда я сбегала, это было моим единственным источником дохода: пела в переходах и общественном транспорте, пока не попалась. На улице свои правила. Ну ты знаешь. Серьезные люди довольно доступно объяснили, что за каждым местом закреплен свой человек и за место нужно платить. Не смогла потянуть такие суммы, плюс еще и в минусе осталась. Так я завязала с этим бессмысленным делом. Розовые очки у меня отобрали с самого рождения, поэтому…