Избавиться от ассоциаций с Оливией сложно. С того самого момента, как я оказался в баре, начал всматриваться в чужие лица, пытаясь чисто теоретически прикинуть: могла бы она здесь бывать? В мужском, прокуренном заведении? Смог бы я распознать её исключительно по коленкам и щиколоткам, которые мне дали увидеть буквально мельком?

У меня навязчивая, почти параноидальная идея, хотя в такой сложный период я бы предпочёл думать о чём-то другом, а не о том, есть ли у нас шанс пересечься в многомиллионном городе, если Оливия не даёт ни геолокаций, ни каких-либо конкретных данных.

В следующий раз, если удастся заполучить ещё одну фотографию, нужно будет сразу же сделать скрин.

После второго коктейля Настя смелеет, пододвигается ближе и рисует невидимые узоры на моей кисти. Движения невесомые, плавные. Я позволяю, но не спешу делать то же самое.

— Насть, а ты когда-нибудь читала Джорджа Оруэлла? — задумчиво спрашиваю, вытягивая ноги под столом.

Девушка тихо смеётся, утыкаясь лицом в моё плечо — и это, в общем-то, довольно красноречивый ответ. Искать в ней Оливию — всё равно что ловить пальцами воздух. Так же бессмысленно.

— Нет, а кто это, Саш?

— В другой раз расскажу.

— Хорошо… Договорились.

Я знаю об Оливии немного, но в то же время достаточно, чтобы сложить хоть какую-то картину. Она на четыре года младше меня. Достаточно эрудирована. Ментально зрелая. Периодами категорична и принципиальна. Кажется, не состоит в отношениях. Живёт в одном со мной городе и ходит по тем же улицам. Это и не только мне стало известно, когда она постфактум сообщила, что была на фотовыставке в галерее — прямо рядом с моим офисом.

А ещё я почему-то уверен, что она красивая.

Девушка с такими мозгами и такими ногами просто не может быть некрасивой. В сознании формируется вполне привлекательный образ — настолько, что желание увидеть её только усиливается. И я бы без раздумий приехал за ней вчера, несмотря на рабочий завал.

«Ты не будешь спать, если я напишу тебе после полуночи?» — набираю сообщение в тот момент, когда Настя тянется губами к моей шее, согревая прерывистым дыханием.

Оливия появляется онлайн и долго что-то печатает. Я обещал сказать ей название книги, которая оставила хорошее впечатление, чтобы сравнить, об одной и той же ли мы говорим. Она лежит у меня дома в печатном варианте, и я планировал сфотографировать обложку, потому что название вылетело из головы.

«Почему не сейчас?»

«В данный момент я в баре».

«На свидании?»

«Я же сказал, что не хожу на свидания. Со вчерашнего дня ничего не изменилось».

«Женат?»

«Холостяк. В разводе».

Настя удобно устраивается на диване и закидывает ноги мне на колени — непринуждённо, без лишних церемоний.

Тёплая кожа, тонкая ткань чулок или колготок, лёгкое давление — вроде бы ничего особенного, но всё равно привлекает внимание. Я ненадолго отрываюсь от экрана, чтобы провести ладонью по женскому бедру и сжать чуть сильнее, наслаждаясь мягкостью и едва заметным напряжением под рукой.

«Ясно. Нет, я не буду спать, Лекс».

Алкоголь стекает по горлу в желудок. Карты давно заброшены, а компания распалась на небольшие группы.

Я не знаю, насколько это адекватно — испытывать интерес к незнакомке по переписке, но он в разы сильнее, чем к знакомой и уже понятной рядом Насте.

«Что тебе ясно?», — спрашиваю напрямую.

«Озвучить?»

«Разумеется».

«Ясно, что ты не ходишь на свидания, потому что предпочитаешь необременительные или даже одноразовые связи. И что ты сейчас с девушкой. Я угадала?»

7. 7.

***

Вопрос Оливии звучит вовсе не как вопрос — скорее, как констатация факта.

После развода я действительно не заводил серьёзных отношений и даже не собирался. В ближайшие годы — так точно. О том, какие связи предпочитает сама Оливия — одноразовые или не очень — не уточняю, но почему-то уверен, что ей это претит.