Дело не в Юре, а во мне. Скорее всего, после переписки с Лексом мне хочется больше экшена в общении — несогласия, дискуссий, споров. А здесь штиль, вежливые фразы и предсказуемые ответы по заученному сценарию.

«Назови три причины, по которым первое свидание с девушкой стало бы последним», — пишу своему анониму, сползая на диване чуть ниже.

Лекс появляется в сети, и разгон пульса происходит автоматически. Он не торопится с ответом — очевидно, раздумывая, потому что я снова вышла за рамки и поставила его в тупик.

«Ты сейчас на свидании?».

«Я первая спросила».

«Не знаю. Давно никуда не ходил, Оливия».

«А если подумать?».

«Наверное, закончил бы после первой встречи, если девушка жует с открытым ртом, заливает в себя слишком много алкоголя и постоянно сравнивает меня с бывшим. Это первое, что пришло в голову».

Забавно, но я сравнивала Юру не с бывшим, а с Лексом, хотя ни разу не видела, как он выглядит. Это неправильно и нелогично, но я ничего не могу с собой поделать.

«Ты абсолютно неприхотлив, Лекс», — пишу ему.

«Теперь ответишь на мой вопрос?»

К столу возвращается Юрий и ставит бутылку минеральной воды, широко улыбаясь. Боковым зрением я заметила, как у бара он активно жестикулировал, отчитывая официантку. Единственное, чего мне хотелось в тот момент, — раствориться и исчезнуть. А лучше — провалиться сквозь землю.

— Владелец заведения лично извинился за причинённые неудобства, — довольным тоном сообщает папин коллега. — Минералку вручили бесплатно в качестве компенсации.

— М-м, здорово. Ты что, им показал свою корочку?

— Ну а как же. Если есть привилегии, то почему бы ими не воспользоваться, Оленька?

Я опускаю взгляд в телефон и замечаю, что Лекс по-прежнему в сети.

Лично для меня стоп-фактором на первом свидании всегда был бы человек, который увлечённо проводит вечер в телефоне. Возможно, Юрий это заметит. И больше никогда меня не пригласит. И не станет слать цветы — потому что я чувствую себя обязанной.

«Да, я с мужчиной, Лекс. На первом свидании за долгие годы», — быстро пробегаю пальцами по виртуальной клавиатуре.

Отец будет недоволен, если я расскажу, как всё прошло с Волошиным. Он явно хотел для меня лучшего, но для него лучшее — это стабильность и статус. Возможно, человек с опытом разбирается в этом больше, чем я, и это действительно важно. Проблема в том, что меня передёргивает при мысли, что Юрий мог бы попытаться меня поцеловать.

Мне предлагают десерт. После того как я отказываюсь, папин коллега зовёт официантку и просит упаковать остатки моего ужина в бумажный контейнер.

Я ёрзаю на диване, испытывая неловкость. Все мои отговорки о том, что я наелась, опровергаются железным аргументом: еда не должна пропадать.

Телефон вибрирует, и я жадно впиваюсь пальцами в стакан, опуская взгляд под стол.

Буквально на секунду.

Предложение Лекса заставляет вспыхнуть ярким огнём, который атакует меня изнутри, разливаясь жаром по шее, щекам и кончикам ушей.

«Напиши свой адрес, Оливка».

«Зачем?»

Я не дура, но сейчас должна убедиться, правильно ли всё поняла.

«Хочу забрать тебя оттуда. Судя по твоему настроению, это далеко не свидание мечты, и второго шанса уже не предвидится».

На последнем слове меня пробивает дрожь. Заманчивое предложение рисуется слишком ярко. Слишком реально. Словно слова Лекса — не просто текст на экране, а низкий, хрипловатый голос, звучащий прямо у моего уха.

Но где гарантия, что аноним разочарует меня меньше Юрия? И где уверенность, что я не разочарую анонима?

«Я не в плену, спасибо. И всё не так плохо, как тебе кажется», — отвечаю и прячу телефон в сумку.