Когда же глазки девочки закрылись, а дыхание стало ровнее, Нэнси, разрезала на ней обугленную одежду и промыла раны холодной водой.

Зная о болезненных последствиях ожогов, а их было не два и не три, учитывая обстоятельства, да ещё испуг ребёнка и повреждение почек представляло большую опасность.

Нэнси, бережно смыла остатки одежды, снимая их с кусками кожи. А когда тельце девочки стало чистым, промыла его тёплым раствором борной кислоты. 

– Наверное, одеть её не получится, – пробормотала она, – Раны слишком глубоки, ей будет больно менять одежду. Лучше оставить их открытыми.

Нэнси беседовала сама с собой, будто с матерью Мэри.

Она посыпала ожоги стерильной цинковой пудрой и огородила колыбельку простынями, оберегая ранки от малейшего прикосновения. 

– Новую дозу морфия я не могу ей дать, – пояснила она, когда девочка, проснувшись, начала ворочаться, – А Вам стоит отдохнуть. За последнее время Вы не сомкнули глаз. Если не отдохнёте, Вас тоже придётся лечить.

Миссис Смит слабо улыбнулась:

– Да нет. Скоро подойдёт муж, и поможет, если надо. У меня была возможность передохнуть. Пойду что-нибудь приготовлю и заварю чай. Вы и сами, наверное, утомились. 

– Нет, я в порядке.

Когда Нэнси, приводила себя в чувство за чашкой чая на веранде, показался мистер Смит, одолжив лошадь у чернокожего стокмена, чтобы быстрее доехать:

– Сестра! Как хорошо, что Вы здесь! – и он сжал руку Нэнси, едва та встала с плетёного кресла, – Жена с Мэри?

– Нет. Я уговорила её прилечь. Мэри ещё не совсем оправилась после инъекции морфия. За ней присматривает одна из чернокожих служанок.

– Боже! Всё это ужасно! Это произошло в одно мгновение, едва девочка пробежала под лампой, керосин пролился ей на платье, и она сама вспыхнула факелом… – губы отца дрогнули.

Мистер Смит был невысоким, крепким, коренным бушменом с бронзовым загаром лица и лучистыми морщинками вокруг глаз.

– Как она, сестра? Говорите всю правду!

– В общем… не очень. Её бы в больницу положить. Есть опасность осложнения, которое в домашних условиях не вылечишь.

Лишь на счастливый случай надеяться не стоит…

– Конечно, нет. Пойду, взгляну на неё… Можно?

– Пока нет. Я сама пойду к Мэри.

Пол Смит бросил взгляд на открытую дверь веранды, где рядом с колыбелькой его дочери висел чемоданчик медсестры. 

– Потом я научу Вас промывать и обрабатывать раны. А сейчас Вы, наверное, устали.

– Может, миссис Смит так думает, но это не так. Поездка не была утомительной, и у меня была возможность отдохнуть – утро было прохладным. Умывался я холодной водой да и запасы её пополнил. И он отвернулся, слегка подёргивая плечами.

– Мистер Смит, по крайней мере, первый кризис миновал. А значит, есть надежда…

– Да-да… Мне надо увидеться с женой.

Нэнси, в это время ушла в отведённую ей комнату, чтобы ополоснуться в тазу и переодеться в свежую форму.

Остальные дети – русая девочка лет шести и маленький мальчик – заглянули в распахнутую дверь, но тут же убежали, едва Нэнси, попыталась заговорить с ними. Как дикари из буша.

А на другой день у Мэри поднялась температура. Она чувствовала неутолимую жажду, но почти не пила – плохой знак!

Рядом со станцией росло лимонное дерево, с которого Нэнси, сорвала несколько плодов и выжала из них сок на веранде.

У Мэри разболелась обожжённая спина, на которой она лежала. 

– По-моему, я смогу погрузить её, – рассуждала Нэнси, – Есть небольшая ванночка, куда бы она поместилась?

Хорошо, что сегодня тепло. Девочке нельзя переохлаждаться. Надо приготовить чуть тёплую ванну.

И Нэнси приготовила содовую ванну и, продезинфицировав присыпкой раны малышки, она опустила её в ванночку, придерживая за голову.