Сердце её сжалось при виде лица матери, поражённой горем, и её натужный измождённый от быстрого бега голос. Та как будто только что встала. едва собрав тёмные волосы в пучок на затылке:
– Сестра! Слава Богу! – схватила Нэнси за руку миссис Смит, – Слава Богу, Вы добрались невредимой!
– Сколько… Вашей девочке?
– Моей Мэри всего четыре…
Волт выгрузил почту и поклажу Нэнси, попросил стакан свежей воды, и отправился в обратный путь.
Он останавливался, только вымыть руки.
А Нэнси, подошла к детской кроватке и склонилась над маленькой пациенткой, что была на грани жизни и смерти.
Глава шестая
Далеко от Бёрдсвилльской трассы предстояла борьба со смертью среди зыбучих песков и колдобин у русел водоворотов к северо-востоку от Каппераманны.
Как только двое мужчин обнаружили, что Волт Кромби пересёк пустыню, Ларри разгрузил верблюда с головы до пят и провёл его за удила по кругу.
Роберт Макдональд проверил, не осталось ли за трактом ещё путников. И тут к нему бросился Ларри с распростёртыми объятиями:
– Босс! Это Вы?! – срезав путь, он опустил глаза, утаптывая бледный отпечаток следа на земле боком эластичного ботинка.
В былые времена он проходил сквозь песчаные бури и каменные заносы, сбиваясь с дороги, кругами, пока в очередной раз не побеждал их. Он не расставался с красным головным убором полицейского надзирателя с тех пор, как у него конфисковали форменную одежду.
А ночь указала на еле заметный путь вдоль высохшего русла Купера. По крайней мере, кругами ходить не пришлось.
Для Ларри снова «засияла Пикканинна», и он ринулся, как гончая, взявшая след. Для настоящего походного костра дров не было, но Ларри раздул тлеющие угли в крошечном костерке.
Должно быть, они продвинулись на пятьдесят миль, то и дело петляя, пока уставший Ларри не пересел на верблюда. Оттуда было видно дальше и отчётливо просматривались дорожные ориентиры.
– Отдохнуть бы верблюду, – заявил наконец Ларри.
Пути приняли прежнее направление. Они пересекли широкую (?заросшую) степь, где Роберт Макдональд не обнаружил ни одного ориентира, кроме ярко-очерченных силуэтов гор на фоне горизонта, подёрнутых нежно-розовой дымкой.
Трасса сворачивала в сторону высохшего русла Купера. Здесь Ларри изрёк:
– Тут точно крышка! Похоже, бегал-бегал в поисках воды…
– Но, по-видимому, пока не сдаётся. Если бы Купер разлился, всю трассу бы затопил.
Они шли по высохшей песчаной косе, усеянной скелетами высохших деревьев.
Здесь он попытался голыми руками докопаться до воды, но вода находилась случайно, безо всяких признаков. Он скинул рубаху и уже начал пошатываться. Наконец дошли и до места, где он выбросил свой бурдюк.
– Теперь точно – крышка! – заключил Ларри.
И на целых два дня он неожиданно опустил голову и заплакал.
В его распахнутых глазах призраками отражались мёртвые деревья.
Присев на берегу высохшего русла, путник обхватил голову руками. Заслышав неясный крик, он сдавил свои рыдания.
Язык его распух и потемнел, губы потрескались, но он был жив.
Благодаря смекалке и упорству Ларри.
Когда путнику сунули в рот влажную тряпку, он стал постепенно приходить в себя.
Так его и погрузили на верблюда Ларри, чтобы продолжить дальний путь через Копераманну до Дулканинны к Херготт Спрингс.
А маленькая девочка лежала в лихорадке с широко открытыми глазами. Её тельце горело с головы до ног.
– Мэри, слышишь? Пришла медсестра, чтобы помочь тебе!
На обожжённом лице едва зашевелились глаза.
– Я пробовала разрезать на ней одежду, – объяснила мать, – Но она так кричала, что я не посмела. Только смазала её оливковым маслом.
– Значит, напугана, – и Нэнси, открыла свой чемоданчик, – Сейчас введу ей дозу морфия, чтобы она не чувствовала боли. Я только чуть-чуть уколю тебя, Мэри, – обратилась она к девочке, – и ты уснёшь!