Он шел вперед, в будущее, полное неопределенности, но его сердце было полно надежды. Он был сломлен этим опытом, но не сломлен духом. Он был верен своим идеалам, даже в этом жестоком обществе. И это было самое главное. Он был героем, даже если никто об этом не знал. Его настоящая битва только начиналась.

Темнота провалилась в Витис город, вечно горящий под ногами, но это не касалось площади, пульсирующей жизнью карнавала. Огромные костры вздымались в небо, глаза режет от дыма, языки пламени плясали, освещая яркие одеяния жителей. Запах жареного мяса, сладкой выпечки, терпких вин витал в воздухе опьяняя не хуже самого вина.

Громкая бешеная музыка заполняла каждый уголок площади. Скрипки визжали в экстазе, барабаны били в безумном ритме, флейты добавляли игривые нотки хаоса. Все сливалось и ноги сами начинали приплясывать, а тело преисполнялось необъяснимой энергией.

Сами костры в этом море безумства становились центрами притяжения. Вокруг них кружились танцоры, их силуэты искажались в дрожащем свете пламени. Женщины в длинных черных платьях, открывающие руки и ключицы, мужчины в мантиях, покрывающие все тело. Лица скрыты под масками: тонкий разрисованный фарфор со свирепыми зверями, изящными птицами с блестками и перьями. Маски снимали любые ограничения позволяя людям проживать карнавал, как свой последний.

Правая рука Статуры, Датур, по силе огня едва ли уступал ей самой. Преданный интересам Статуры, он никогда ее не подводил, а порой даже забавлял необычными подходами к пыткам и убийствам.

Датур, пьяный, хохотал так громко, что мог бы заглушить всю карнавальную музыку. Его взгляд зацепила молодая женщина в маске золотой луны. Датур любил карнавалы так же сильно, как пытать и убивать во славу Статуры. Датур танцует с молодой девушкой в маске золотой луны.

– Вы двигаетесь так, словно предугадываете каждую мою мысль и каждое мое движение, – робко произнесла девушка.

Датур смеется громко, искренне.

– В этом мире нужно уметь предвидеть. Иначе… иначе можно не дожить до следующего карнавала, – сказал он.

– Но сейчас мы свободны и можем забыть обо всем… О ней, – сказала она.

Взгляд Датура становится холодным. Говорит он, медленно и четко произнося каждое слово:

– О ней забыть невозможно. Она – основа нашего мира. Она дала нам порядок из хаоса. Она подарила нам смысл нашей короткой и никчемной жизни. Мы можем делать все.

– Но порядок может быть… скучным. Разве вам не хочется чего-то большего? Чего-то… более живого? – девушка с нежностью держит руку Датура.

Датур резко останавливается и берет лицо девушки руками, грубее, чем мог бы:

– Не обольщайся, искорка. Ты красива, и мне нравится твой юный пыл. Но я не могу предложить тебе ничего, кроме этих танцев, этих минут куража. Ты для меня развлечение, не более.

– Но… я вижу… в вас…

Датур перебивает, голос становится тише, почти угрожающим:

– Не нужно видеть того, чего нет. Моя преданность принадлежит другой. Все мои мысли, все мои действия направлены на служение ей. Она мой учитель, мой… маяк. Она показала мне, как превратить слабость в силу.

– Вы говорите о Статуре? – спрашивает девушка, отступая назад.

Услышав имя Статуры, в глазах Датура появляется безумный блеск:

– Она сделала этот мир идеальным! Она выжгла всю скверну, оставив только сталь и волю. И я… я готов отдать свою жизнь, чтобы сохранить этот идеал!

– Но что насчет любви? – в голосе девушки звучала едва уловимая надежда.

Лицо Датура искривилось в отвращении:

– Любовь – это слабость. Иллюзия, созданная для того, чтобы порабощать. Мы выше этого. Нам дано служить высшей цели.