— Вы Вера? – хриплый баритон взорвал тишину. Голос звучал мягко и вкрадчиво, словно поступь хищного зверя. 

— Да, — коротко бросила она, решив, что тушеваться перед подобного рода контингентом уж точно не будет. 

— Так вот, Вера, я попрошу вас впредь больше не опаздывать. Вам было сказано приехать пораньше?

— Да, но электричка…

— Никаких «но». Пожалуйста, будьте впредь более пунктуальной, — не говоря больше ни слова, Туманов вышел из комнаты. 

Веру трясло от негодования! Да, её просили приехать немного пораньше, и она приехала, опоздав всего на чуть-чуть, как раз к началу рабочего дня, так какого чёрта он высказывает ей какие-то нарекания? Забурились вглубь леса, сюда даже транспорт толком не ходит! 

Вера нервно запихнула в ящик всё ещё сжимаемую в ладонях стопку полотенец. 

Она не любила таких мужчин: властных, холодных, с миллионами на счетах. Они ощущали себя властелинами мира, считая, что могут запросто диктовать свои правила и манипулировать людьми. Может, этот Назар и решил наточить о неё свои острые зубы, но увы, придётся ему их обломать о титановый каркас её характера. Она тоже не лыком шита и даст отпор любому, кто посмеет словно котёнка тыкать её в мелкие провинности. 

Да кто он такой вообще, что он видел в этой жизни? 

По правде говоря, в рассказ Ани ей верилось с трудом. Она сильно сомневалась, что человек, подобный Туманову, когда-то возился в машинном масле и латал пробитые колёса. 

Черты его лица благородные: тонкий нос, высокие скулы, волевой подбородок – каждая линия несла в себе печать аристократизма. Сын нефтяного магната – да, но точно не ребёнок улиц. 

А ещё Вера заметила, что он ни разу не взглянул на свою жену. Даже мимоходом, словно её и не существовало вовсе. Любящий мужчина никогда не будет так себя вести. Может, в словах Ани всё-таки есть доля истины, и в сегодняшнем состоянии Ларисы виноват он? Жаль, что не удалось дослушать рассказ до конца. Вера решила, что при случае выцепит где-нибудь горничную и снова выведет ту на разговор. К счастью, Аню, похоже, мёдом не корми, дай только языком почесать. 

Резкий порыв ветра с грохотом отворил деревянную форточку: тонкий тюль приподнялся, запуская в комнату морозную свежесть и россыпь ледяных кристалликов. 

Сердце подпрыгнуло и пустилось вскачь: Вера громко выдохнула, приложив ладонь к груди. Испугалась какого-то ветра! По ней точно психушка плачет. 

Встав на цыпочки, крепко закрыла створку, расправила складки на занавесках. Не хватало ещё, чтобы бедняжку просквозило – в таком состоянии любая инфекция может поставить точку на её бренном существовании. Может, это даже было бы лучшим исходом для бедной женщины... Вера не думала, что Лариса – такая в прошлом своевольная и строптивая, хотела бы жить вот так – питаться через трубочку и пускать слюни в воротник.

В любом случае, чему быть, того не миновать. Но пусть только это произойдёт не в её смену. 

Вера обернулась на Ларису и буквально замерла на месте: она была готова поклясться, что сначала голова женщины была повёрнута влево, в сторону окна. Сейчас же она лежала прямо и смотрела на неё – смотрела пристально, не мигая. 

Показалось, или губы тронула едва уловимая улыбка?

Нет. Это бред. Этого не может быть!

Россыпь мурашек пробежала вдоль позвоночника, суставы сковало липким страхом. На ватных ногах Донская поспешила в ванную, открыв позолоченный кран, плеснула в лицо пригоршню ледяной воды. 

Она вспомнила себя в прошлом, как её пугали вдруг очнувшиеся под капельницами пациенты реанимации. Как особо буйные наркоманы, ещё не отойдя от передозировки, вырывали с корнем катетеры из вен и бегали голышом по отделению, брызгая слюной, мочой и кровью. Но там, в больничных стенах, где боролись за жизнь людей, это было ожидаемо и как-то совершенно естественно, а здесь, в этом странном доме, любая мелочь казалась жуткой.