В постели с незнакомцем Агата Лель

1. Глава 1. Часть 1

«Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе"
Эрнест Хемингуэй

— Вы ждали её – и она здесь. Неподражаемая, сногсшибательная, таинственная… Матильда-а, — томно растягивая гласные, прошептал голос из невидимых динамиков.

Красный бархат стен отразил нарочитую сексуальность мягкого тембра, и мужчины разом притихли, устремив затуманенный взор на пустой полукруглый танцпол.
Серебристый пилон преломлял свет софитов, тихая музыка с нотками тантры подогревала интерес, распаляя и так донельзя неуёмную фантазию.

Матильда не торопилась, она знала, чем заинтриговать публику. Она знала, какое влияние оказывает на них всех. Чем дольше она тянет – тем желаннее её появление, и тем охотнее эти сытые лоснящиеся рожи расстанутся со своими драгоценными долларами.

— Матильда, детка, помилуй! — выкрикнул кто-то особенно нетерпеливый.

Жёсткие волоски черного каре щекотали шею, лоб под густой челкой взмок от духоты. Казалось, воздух приобрёл плотность и грязным налётом оседал в лёгких.

— Ну же, не томи!

Музыка стала громче, голоса требовательнее, в воздухе витал эротический накал предвкушения.

Опустив на глаза расшитую золотом венецианскую маску, Матильда сделала шаг и под восторженный выдох из толпы ступила на переливающийся блёстками танцпол.
Особо эмоциональные тут же принялись выкрикивать слова восхищения, бросая к её ногам смятые купюры с изображением Бенджамина Франклина. Она поднимет каждую из них, но позже, сейчас же она принялась томно извиваться под ритмы, звучащие в её голове. Ей было плевать на музыку, она слушала мелодию разума.

— Богиня! Ты великолепна!

Десятки сальных глаз, похотливо тянущиеся руки, хрустящие бумажки, впивающиеся в нежную кожу под тонкой тканью полупрозрачных трусиков…

— Я хочу тебя, детка! – выкрикнул бритоголовый и протянул сотенную купюру, демонстрируя золотые Картье на мясистом запястье. В его залитых алкоголем глазах отразилась её соблазнительная улыбка. Отрепетированный оскал на лице, скрывающимся под венецианской маской.

Танцуй, Матильда, ни о чём не думай. Просто танцуй.

2. Часть 2

***

— И это всё? Негусто, — разложив деньги веером, Вазген недовольно скривил излишне полные губы. С ювелирной точностью отделил третью часть от стопки и пихнул ей в руки словно подачку. Остальное бережно засунул во внутренний карман пиджака. 

Матильда сдвинула брови и, быстро перебирая пальцами, пересчитала купюры. 

— По-твоему, этого достаточно, чтобы заткнуть мне рот? Ты за кого меня держишь? Думаешь, я буду потеть здесь ночи напролёт ради вот этого? – яростно швырнула смятые доллары, о чём тут же пожалела. 

Вазген безразлично мазнул взглядом на конфетти бумажек у неё ног.

— А ты чего хочешь? Радуйся, что получаешь хотя бы столько. Не нравится – скатертью дорога, —  закинул ноги на дубовый стол и достал из коробки кубинскую сигару. Прикрыв глаза, с наслаждением втянул аромат элитного табака. 

— И уйду! – процедила она.

— Ну давай, — щёлкнув каттером от Dupont, мужчина «обезглавил» сигару. – Думаешь, тебя везде ждут с распростёртыми объятиями? Взгляни на себя – тебе тридцать, задница покрылась целлюлитом, да и сиськи пора бы подтянуть… И – что уж кривить душой – танцуешь ты посредственно. Иди, и уже завтра я найду тебе замену, — он небрежно махнул рукой и глубоко затянулся. 

— Моя задница приносит тебе деньги! И побольше, чем другие танцовщицы.

— Милая моя, деньги мне приносит не твоя пятая точка, а образ. Образ, понимаешь? –  мечтательно закатил глаза и развёл в воздухе руками. – Им всем нужна она – Матильда, женщина в маске, тайна, их манит её недоступность. И плевать им на то, кто под этой маской скрывается. Матильда – моё детище, фишка этого клуба, можешь проваливать, но использовать этот образ я тебе запрещаю. Посмотрим, как ты пробьешь себе дорогу без всей этой мишуры.

В груди образовался ком негодования. Ей хотелось вцепиться ногтями в его наглую рожу и вытряхнуть силой положенную долю, но она стояла, продолжая буравить его скрытыми за маской глазами. 

— Твоё время ушло, малышка, увы, на пятки наступают восемнадцатилетние конкурентки, — уже мягче произнёс Вазген. – Я держу здесь тебя только по старой дружбе, но даже она не даёт тебе права устраивать истерики, которые портят мне настроение. Если что-то не нравится, ты знаешь, где дверь. 

На этом разговор был окончен. 

Испытывая унижение, Матильда наклонилась и подобрала разбросанные деньги. Если бы кто-то знал, как она ненавидела сейчас всех и вся. Поджечь к чертям собачьим эту богадельню вместе с гниющей головой!  

— Да, кстати, видела лысого мужика в голубом пиджаке? Сидел у самой сцены. Это тот самый Багдасаров, нефтяник. Очень уж ты ему понравилась. Хочет, прямо-таки молит о привате.

— Матильда не танцует приваты! – грубо отрезала она.

— Ты знаешь, наверное, пора ей начать принимать эти заманчивые предложения. Интрига – это хорошо, но постоянные клиенты от неё подустали, им хочется большего.

— Вазген! Мы так не договаривались! Я согласилась остаться у тебя только потому,  что…

— Дверь вон там, — недвусмысленно указал на выход. 

Стиснув зубы, Матильда развернулась и быстро пошла прочь из кабинета.

— А хотя… я ещё подумаю. Хороших выходных! — крикнул он вслед. 

Войдя в тесную, пропахшую сладкими духами и пудрой гримёрку, девушка устало села на продавленный розовый пуф. Буквально всё здесь вызывало у неё отвращение: стены в уродливые цветочки, засаленная софа у плотно занавешенного окна, гардероб, заваленный пошлыми костюмами императриц и служанок, заляпанное жирными отпечатками пальцев зеркало. 

Элитный мужской клуб «Магнолия» пользовался популярностью у влиятельных персон мира сего, богатеи слетались туда как мухи на мёд, требуя разнообразных зрелищ. И эти зрелища им с лихвой предоставляли. 

Никто не задумывался о том, что за внешне красивой оболочкой привлекательного заведения скрывалось дурно пахнущее нутро. А впрочем, кого это волнует, когда молодая девушка соблазнительно трясёт всеми выдающимися частями тела.

Вазген был прав в одном – насильно здесь никого не держали, и у ворот действительно стояла очередь из вчерашних школьниц с накачанными гиалуроном губами. 

Матильда вздохнула и сняла черный парик, стянула с волос резинку: тёмно-русые пряди тяжёлой волной упали на покрытые кружевом пеньюара плечи. Намочив ватный диск, остервенело сняла с глаз густой слой туши, удалила следы красной помады. 

Из зеркала на неё смотрел совсем другой человек – женщина с печатью усталости на лице. Самая обычная, каких тысячи. От яркой и уверенной в себе красотки Матильды не осталось и следа.

Она невольно усмехнулась: видели бы эти мешки с деньгами, на кого на самом деле капала их слюна…

Надев через голову свитер с горлом, на ноги узкие джинсы и удобные сапоги на плоской подошве, девушка накинула короткое пальто. Выйдя в серое утро, вдохнула полной грудью ноябрьскую сырость.

Светало, на тротуарах мелькали первые пешеходы; по дорогам, разгоняя сизый туман, мчали  навстречу друг другу автомобили. Москва никогда не спит. 

За углом раздался короткий сигнал: белый, видавший виды Ниссан приветливо моргнул фарами. 

— Ну как, много сегодня срубила? – подавив зевоту, обернулся таксист Женька. 

— Жаль, прицеп не взял, не унесу, — буркнула она, забираясь в прогретый, пропахший никотином салон. 

— Ничего, Верка, пусть тебя греет мысль, что я и столько не зарабатываю.

Мотор протестующе прокашлялся и монотонно загудел. 

«Знал бы ты, Женя, как эти деньги достаются», — невесело улыбнулась про себя Вера, но вслух лишь пробормотала: — Поехали уже, — и отвесила водиле шуточный подзатыльник.

3. Часть 3

***

— Верочка, дочка, это ты? – в коридор вышла сонная старушка в длинной, до самых пят, ночной рубашке.

В комнате было темно, лишь угрюмое утро робко заглядывало в покрытые влажными каплями окна. 

— Ну, а кто же ещё? Мам, почему ты не спишь? – прошептала Вера, снимая с уставших ног сапоги. 

— Тебя ждала. Совсем ты не отдыхаешь с этой работой! Тебе же на смену вот-вот собираться, не поспала ведь даже, — раздосадовано покачала головой мама и помогла снять пальто. 

— Ничего, выкрою минут пятнадцать, в ординаторской вздремну. Ты лучше иди, сама поспи, рано ещё.

— Вер, а может, всё-таки уволишься? Ну что это за работа такая – официантка! Я по новостям смотрела – медикам обещали зарплату повысить, да и у меня пенсия, слава Богу, какая-никакая, как-нибудь проживём, — завела старую песню родительница, следуя по пятам за дочерью.

Вера щёлкнула выключателем – маленькую кухню осветила тусклая сорокаваттная лампочка, но даже такой свет больно ударил по глазам, заставив поморщиться. 

— Ну, ты скажешь тоже! А ипотеку мы чем платить будем? Жить на что? Да и лекарства сейчас дорого стоят, — чиркнув спичкой, подожгла под пузатым чайником конфорку. 

— Ну, не солидно же медработнику бездельникам горячее да рюмки подносить! Зря ты образование получала, что ли? Да и волнуюсь я за тебя – работа, работа, никакой личной жизни… — вздохнула Зоя Пална, присаживаясь на край обшитой бежевым кожзаменителем табуретки. 

— Мам, ну чего ты? – Вера села рядом и приобняла женщину за хрупкие плечи. – Нормально у меня всё, не жалуюсь. А то, что женихов нет – так они мне и не нужны. Нам с тобой что, плохо вдвоём живётся? Хотим – варенье едим, хотим – пряники.