Да, что это я засиделась? Забыла – зачем пришла. Ну, ладно, про Суэцкий канал потом расскажу, а то уже – поздно. Анна ждёт, спать не ляжет, пока я не приду. Пойду, а то ещё у Анечки давление поднимется. Ей нельзя волноваться. Я без неё не представляю себе свою жизнь.

Анна Ивановна, действительно, не спала, ждала сестру. Она души не чаяла в своей Ольге любимой.

Рассказ 5. Ольга Антоновна

Ольга Антоновна была полновата, но зато необыкновенно красива лицом. Чёрные, как смоль, волнистые волосы возвышались всегда царской короной. Казалось, что лицо её нарисовал самый талантливый художник самой тонкой и изысканной кисточкой. Она, конечно, была не принцессой, а безусловной королевной: высокая, статная, с большим вкусом и к месту одетая, важная.

Когда Ольга Антоновна входила в помещение, все замолкали и как-то по-особому себя вели. Ольга была, как многие говорили о ней, – правильная.

Ваня гордился женой. Он был абсолютно уверен, что все вокруг завидуют его счастью. Ещё бы, такая красота, такая умница – ему, простаку, досталась.

Хотя, по правде сказать, Иван всегда внутри себя побаивался Ольгу Антоновну. Может быть, потому, что Антон Яковлевич, её отец, был большим начальником. Правда, он давно умер, а робость осталась навсегда. А, впрочем, по здравому рассуждению, чего уж можно бояться, когда от роду Ванюшке стукнуло почти девяносто годков. Однако, Иван всё равно боялся. В характере его Ольги Антоновны была какая-то необыкновенная сила. Не подчиниться ей было немыслимо и невозможно. Порой Иван ловил себя на мысли, что ему почему-то хочется без всякой причины встать перед женой по стойке смирно, причём с большим удовольствием.

Ольга Антоновна была немного постарше мужа: ей теперь было поболее, чем девяносто, хотя выглядела она всегда моложе Ивана. Ольга была моложава, смотрелась намного моложе своих лет. Одно слово – красавица, всем на загляденье или на зависть.

Иван и Ольга Антоновна никогда не ссорились, жили в полном достатке и в своё удовольствие. Любят ли они друг друга – об этом никогда не говорили, а, может быть, и не задумывались. Скорее всего, это подразумевалось само по себе. Отчего же не любить – коль прожили вместе полвека.

Последнее время Ольга Антоновна стала заметно сдавать, а однажды и вовсе сказала:

– Ваня, когда я умру, то ты – сильно не убивайся и не расстраивайся, а то ещё давление поднимется. Таблетки твои ты знаешь где. Не забывай пить по одной утром. Не делай трагическое лицо – всё равно на небе скоро встретимся. Сразу после похорон пойдёшь к Марии Константиновне. Она будет за тобой смотреть. Ей же отпишешь всё наше нажитое движимое недвижимое. Всё равно больше некому: Бог деток нам с тобой не дал. Мария добрая, порядочная, душевная, совестливая. Не бойся, она не обидит и не обманет. Это исключено. Ты будешь в надёжных руках, да и я за тебя буду спокойна.

Ольга Антоновна слов на ветер не бросала: как сказала – так и сделала. Вскоре умерла во сне, как голубка. Ваня сначала совсем растерялся, отчаивался, горько горевал по своей Ольге, и, наконец, он вспомнил о последнем распоряжении Ольги Антоновны:

– Что же делать, плачь – не плачь, а надо идти к Марии Константиновне.

Мария Константиновна, женщина добрая и сердечная, от всей души посочувствовала Ване. Долго пили чай, поминали Ольгу за упокой, вспоминали всё хорошее. А хорошего-то за всю жизнь, конечно, было немало. Засиделись до самого вечера, однако переехать к Ивану жить Мария отказалась:

– Ну, что ты, Ваня, придумал? Зачем всё это? Тебе скоро девяносто, мне скоро восемьдесят. Зря ты это всё затеял. Ни к чему всё это.