«Вот оно… мое небо…» – шептал он, протягивая вперед окровавленную руку, как будто пытался дотронуться до облаков. Кровь, стекающая из его рта, внезапно выплеснулась толчком, как после неудачного приема пищи. Она лилась темной рекой по его подбородку, оставляя металлический вкус во рту.

«Моя кровь… Это же мой любимый цвет…» – последние мысли промелькнули, прежде чем сознание потонуло в темноте. Его глаза постепенно мутнели, теряя фокус, и с безжизненной, но странно умиротворенной улыбкой он отключился, утонув в своей крови.

Тьма окутала его, тянула вниз, словно погружая в густую вязкую бездну.

«Я умер? Это все?» – Мысли метались в панике, но не находили ответа. Он пытался вслушаться – откуда-то издалека донесся неясный шум. Вроде бы какой-то голос… Запах… странный запах спирта, но с тонкой ноткой клубники. Где он уже это чувствовал? Бессвязные обрывки воспоминаний прокручивались в голове, пока боль не пронзила его сознание.

Рэй болезненно открыл глаза, которые с трудом поддавались движению. Первое, что он увидел, – белые, словно ледяные лучи света, исходящие от потолка, ослепляющие и холодные. Он моргнул несколько раз, пытаясь вернуть себе способность видеть четко, и медленно отвернул взгляд от безжалостного света. Едва обратив внимание на окружающее, он заметил бабушку, сидящую рядом, погруженную в чтение с планшета. Ее лицо выражало абсолютное спокойствие, словно она всегда была здесь, и ее главная задача – читать, не отвлекаясь ни на что.

Но его взгляд вдруг упал на свою руку, сжатую в забинтованную серую массу, как будто ее лишили жизни и свободы. Пальцы медленно шевельнулись, но тут же отозвались глухой болью, резкой и раздражающей. Его мозг отказывался понимать происходящее, пока бабушка наконец не заговорила, не отрываясь от чтения:

– Пока рука не заживет, я буду готовить, стирать, убирать, мыть посуду, протирать пыль и так далее. Но когда полностью выздоровеешь, то этими домашними обязанностями будешь заниматься ты. Понял?

Слова пробили его сознание, но смысл не сразу дошел до него.

«Это был не сон?» – промелькнула мысль. – «Значит, я выжил…»

Но отчаянное чувство бессмысленности захлестнуло его еще сильнее.

«Я живой… но я не хотел этого. Я не хотел жить. Так почему же я выжил? Для чего? Как же все это глупо…»

Рэй стиснул зубы, стараясь не дать своим мыслям пробиться наружу. Его руки дрожали под бинтами, в которых он чувствовал себя пленником собственной боли и сожалений.

Он снова закрыл глаза, пытаясь сбежать от всего этого – от света, от мыслей, от голоса, от самого себя. На языке крутились слова, которые он хотел произнести своей бабушке, но не смог.

Глава 23

«Рэй и Марк»

Семнадцатое октября две тысячи шестнадцатого года. Оно открыло перед Марком безжалостную правду – все, что было ему дорого, как песок сквозь пальцы, ускользало из его памяти. Утро встретило его мрачной тенью: кошмар снова явился в его сны. «Медленный танец» прокрутился в его голове, как заедшая пластинка, напоминая о провале, о том, что все могло сложиться иначе.

Виктор, его давний друг, словно преграда, стояла между ними, и это молчание, эта недосказанность становились для Марка чем-то мучительным. Он осознавал, что Вик был сердит, но месяц пропажи обжигал его как холодный ветер, проникающий в самую душу. Дружба, которая когда-то казалась крепкой, теперь напоминала призрак, оставленный в прошлом. Внутри него разгоралось стремление все исправить, вернуть время назад. Сегодня он решил: я постараюсь вновь отыскать Виктора.

Но реальность не жалела его. Виктор Барвинский отсутствовал на всех занятиях, на всех кружках, везде где только можно, словно растворился в воздухе. Звонки и сообщения лишь обостряли его внутренние терзания.