– Бесполезно на неё жаловаться. Как обычно, всем будет неохота её наказывать. – ответил второй и махнул вдаль рукавом. – Вон она плетётся еле-еле. Явилась – не запылилась.

– О! Мальчики – Страх и Ужас! Давненько не виделись! Как всегда, работаете в паре? – раздался голос Лени.

– Мы-то работаем. А вот ты не торопишься. Из-за тебя нас накажут, если опоздаем на совещание, – ответил Страх.

– У тебя новый питомец, я посмотрю? – спросил Ужас. – Как зовут?

– Безразличие.

– А где же твоё Равнодушие? Ты его так любила.

– Пропал куда-то.

Тут Лень подошла, заслонив собой половину прохода в нашу выработку. Мы все обернулись посмотреть на неё.

Она была почти вдвое выше Страха и Ужаса. В таком же, как они, тёмно-сером балахоне, изъеденном молью. Головой чуть-чуть не доставая потолка, фигурой она была похожа на огромного медведя, вставшего на задние лапы. Под капюшоном светились жёлтые глаза. На плече у неё сидел маленький серый зверёк, похожий на обезьянку.

– А ну работать! – рявкнул на нас Ужас, и мы снова застучали кирками по камню.

– Кто сегодня ведёт совещание? – спросил Страх у Лени.

– Гнев, кажется.

– Слушай. Надо идти. Я на Гнев нарваться не хочу.

Лень, растягивая слова, произнесла: «Ой! Можете не спешить мальчики. Вы уже опоздали. Там, кажется, всё без вас началось».

Страх и Ужас умчались огромными прыжками, а Лень села на выступающий камень у входа в выработку и, кажется, задремала.

Удары кирки по камням становились всё реже и вскоре совсем прекратились. Все смотрели на Лень уставшими сонными глазами. Сколько мы так простояли, не знаю, но в какой-то момент Лень взяла свой посох с крюком и метнула несколько разрядов в работяг.

– Работайте. Хватит бездельничать, – произнесла она и снова уронила голову на грудь.

– Сама отдыхает, а нам работать. Я немного посижу, – сказал Николай Петрович и сел на пол пещеры, облокотив подбородок на рукоять кирки. Остальные сделали то же.

– Я заберу у неё посох, и попробуем сбежать, – прошептал я.

– Папа, не надо! – крикнула шёпотом Надя. – Она только делает вид, что спит.

– Дай хоть попытаюсь.

Я крадучись подошёл к Лени и понял, что забыл, зачем это сделал. И вспоминать, зачем я к ней подошёл, мне было неохота. Между нами, прислонившись к стене, стоял посох со светящимся крюком на конце. Он был кривой, и, ухватившись за него, было очень удобно присесть рядом с надсмотрщицей, что я и сделал. Лень была тёплая, а её одежда, хоть и поеденная молью, оказалась приятной и мягкой на ощупь. Я прислонился к ней щекой и уставился в стену напротив. Мне было так хорошо!

В этот момент я почувствовал, что кто-то пытается оторвать мне руку. Не хотелось даже поворачивать голову, посмотреть, кто совершает эти варварские действия. Когда за руку дернули так, что хрустнул сустав, я посмотрел. Рядом стояла Надя и знаками показывала, что надо вставать, и сидеть дальше просто опасно. Во мне боролись разум и желание посидеть ещё. С Надиной помощью я поднялся и сделал несколько шагов в сторону от Лени. Работяги спали, подложив под голову камни.

– Папа, ты сидишь уже целую вечность, а остальные вообще уснули! Пора вставать, скоро наши мучители вернутся! – шепотом прокричала Надя. – Эта новая надсмотрщица очень плохо на всех влияет! Давай остальных будить, а то придут эти… Ужас со Страхом и будут бить молниями. Я не хочу получить разряд.

– Сейчас разбудим, – я пытался стряхнуть с себя остатки оцепенения, которое на меня напало, одновременно помогая дочке поднимать работяг. – Надо что-то придумать, чтобы отобрать посох в следующий раз. Странно, что на тебя Лень не действует.