То, что совершил Ксантр, было… пугающе. Но так маняще.

– Ивэ?! – Арслан с силой распахнул створку двери так, что та с грохотом ударилась о стену.

В несколько шагов он преодолел расстояние и подошёл к сестре, хватая её за плечи.

– Ты в порядке? Они что-то сделали с тобой? – ледяные глаза пытались найти ответы на побледневшем лице.

– Арс, я в порядке… – принцесса попыталась выдавить улыбку, но король оставался неприступным. Его крепкая хватка удерживала Ивэлин так, что плечи заныли от боли.

– Что они тебе сказали?! – резко тряхнув девушку, спросил король.

Не так представлялась встреча с братом. Вместо тёплых объятий и душевных разговоров Арслан требовал ответов, которых не было. Неожиданно Ивэ осознала, что ей никогда не выбраться из клетки. Её судьба – исполнять чужие прихоти, оставаясь в тени. Только в ответ на эту мысль кончики пальцев закололо, будто что-то внутри сопротивлялось.

Подняв руки и медленно убрав пальцы брата, Ивэлин отстранилась, ощутив, что без его давления дышать легче.

– Я тоже рада видеть тебя, брат, – холодный тон, каким прежде она никогда не говорила, и такой же ледяной взгляд.

Любовь и ненависть, идущие рука об руку. Кажется, принцесса начинала понимать, о чём говорила Амария в её снах.

– Я не понимаю, почему Сомнар не может проникнуть в сны Фьори? – возмутилась Катерина, опустив ладони на стол. – Ты говорил, что твоя сестра поможет…

Ксантр старался избегать общения с полубогиней, но в этот раз она сама его нашла. Нагло подсела в столовой, сверля его яркими зелёными глазами. В попытке спасти свою сестру Катерина переступала через всё – через страх, здравый смысл и любые рамки дозволенности.

Она выглядела измотанной: под глазами собрались тёмные круги, волосы были грязными, а кожа приобрела сероватый оттенок. Чем больше дней Катерина проводила без сна, тем больше теряла связь с реальностью.

– Ты говорил, что Сомнар поможет, – с нажимом повторила девушка.

– Я говорил, что если кто-то и сможет проникнуть в сознание Фьори, то это будет Сомнар. Но ты ведь знаешь, Катерина, – он поднял взгляд, – сны – не путь в одну сторону. Чтобы войти, душа должна откликнуться. А Фьори… молчит. Она будто не хочет отзываться на наши просьбы.

Катерина отпрянула, как будто он дал ей пощёчину.

– Молчит? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, что она… мертва?

Ксантр наконец отложил нож и соединил пальцы перед собой, опершись на стол.

– Она находится в слое забвения. Там, где граница между жизнью, сном и смертью стирается. Это предел, куда не каждый бог осмеливается заглянуть.

– Но Сомнар… – Катерина хотела возразить, но осеклась.

Ксантр кивнул:

– Сомнар пыталась. Но Фьори либо отталкивает её – неосознанно, либо кто-то… мешает изнутри.

Он говорил это безэмоционально, но Катерина чувствовала: под этими словами скрывается нечто большее. Подозрение. Страх. Ответ, который он не хотел произносить вслух.

– Ты думаешь, это Хекат? Она удерживает Фьори?

– Возможно. А возможно… Возможно, Фьори и сама не хочет вернуться.

– Что за глупости?! Моя сестра не сдаётся… Она столько всего сделала, борясь за свою судьбу!

– Не все ошибки весят одинаково, Катерина. Есть такие, что настолько тяжело выносить, что проще забыть… и никогда не возвращаться.

Ксантр произнёс это тихо, почти сочувственно – но от этих слов у Катерины что-то оборвалось внутри. Она резко выпрямилась, отодвигая стул, который с грохотом заскользил по каменному полу.

– Ты не знаешь её! – выпалила она, и в голосе дрогнула боль. – Ты видел её силу, её связь с сердцем бога, её дерзость! Фьори не сдаётся!

Ксантр не спорил. Он просто наблюдал. И в его взгляде не было высокомерия – только странная, усталая печаль.