«Tertium Organum» с подзаголовком «Ключ к загадкам мира» недаром считается классикой работ о высшем пространстве и высшей математике. Однако ее несколько отталкивающие рассказы о разных измерениях и о «сознании» линии, квадрата и куба – своего рода отвлекающий маневр. Успенский начинает с интуитивного предположения, что позитивизм, интеллектуальная традиция его дней, крайне неадекватно описывает самые важные аспекты человеческого существования. Эта традиция много раз меняла названия, но до сих пор является официальным объяснением всего. Она утверждает, что реальное можно измерить, используя наши собственные органы чувств или их многочисленные продолжения, развитые наукой. Только видимое реально[74]. В свое время позитивизм был радикальным шагом, свежим взглядом, этапом прогресса. Но позитивизм, как и теософия, и оккультизм, затвердел в китайскую стену догматов, ограничивая рост нового знания и нового восприятия. «Tertium Organum» пробивается через эту стену и открывает путь к «новому» – так Успенский называл невидимое.

«Tertium Organum» не только развивал идеи Хинтона и других о четвертом измерении. Целью Успенского было убедить нас, что есть веские доказательства существования «невидимостей», которые наука считает несуществующими. В сущности он утверждает, что они даже более реальны, чем материальная реальность, которая, по утверждению науки, их объясняет. Со времен Уильяма Блейка, который очистил двери восприятия и увидел мир в песчинке, поэты так или иначе приходили к той же мысли – как романтики прошлого, так и символисты поколения Успенского. Успенский только подкрепил их аргументы философией.

При этом Успенский выделил себе место в анналах высшей математики и последующих обсуждениях гиперпространства. На самом деле еще одна область, где регулярно появляется имя Успенского (помимо книг о Гурджиеве и Четвертом пути), – это популярные научные работы о других измерениях. Иногда доходит до смешного: например, в «Гиперпространстве» физик Мичио Каку отмечает глубокий интерес Успенского к многомерному пространству и влияние, которое его идеи оказали на таких писателей, как Федор Достоевский[75]. Учитывая, что Достоевский умер в 1881 году, когда Успенскому было всего три года, влияние последнего должно было быть действительно очень велико, чтобы проявиться задолго до того, как он написал свои книги.

Однако даже без подобных ошибок ограничивать Успенского нишей философа гиперпространства значит игнорировать половину, а то и больше, его высказываний. В «Tertium Organum» Успенского привлекает идея чудесного, чувство, что существует целый иной мир, в котором мы действуем, но не осознаем его. Успенский пользуется геометрическими аналогиями, потому что они помогают логически прийти к озарениям, которые превосходят логику – или, по крайней мере, превосходят искусственные ограничения, поставленные позитивизмом. После того, как мы преодолеваем эти пределы, невидимое четвертое измерение внезапно оказывается повсюду.

В природе, например: «Перемена времен года: первый снег, начало весны, дождливые и теплые летние дни, запах осени… На некоторых мистически действует гроза, на других восход солнца, третьих точно гипнотизирует и втягивает в себя море, четвертых поглощает, заполняет и подчиняет себе лес, пятым бесконечно много говорят и притягивают к себе скалы, шестые подчинены огню», – так Успенский воспринимает чувства, мысли и настроения «таинственного существа»[76].

В сексе тоже: «Голос секса также содержит значительную часть этого мистического чувства природы. Чувство секса помещает человека в самые тесные отношения с природой. Чувство женщины мужчиной и наоборот часто сравнивают с чувством природы. И действительно, это