Эш подошел к окну и, выключив фонарь, встал вплотную со стеклом, чтобы выглянуть наружу. Сплошная пелена облаков отступила, хотя и не полностью: кучевые облака с молочной окантовкой остались, почти неподвижные, разбросанные по небу, как снежные груды. Луна отвоевала всю свою площадь, словно поглотив своим бледным серебром окружавший беспорядок, и под окном, на газоны и сады были брошены глубокие тени. Там внизу виднелись очертания, не похожие на те древовидные статуи, чьи ясно очерченные тени указывали на Эдбрук, словно пальцы в обвиняющем жесте. Из далекого, скрытого среди лесов места, донесся пронзительный крик какой-то ночной твари – звук, неясность которого не делала его менее тревожным.

Эш смотрел, но взгляд застыл: его мысли были направлены внутрь. Жалобный крик животного, еще более далекий в его собственных мыслях, чем источник этого звука среди деревьев, расшевелил его воспоминания. Он вспомнил резкий человеческий крик, когда-то с эхом пронесшийся через мчащийся поток воды, и, наверное, ему бы представилась и вся та картина, если бы не звук за спиной, заставивший его развернуться.

Эш включил фонарь и направил его в коридор, луч мгновенно отбросил темноту. Возле лестничного марша свет выхватил неясное движение.

Без колебаний Эш бросился к тому месту и, когда приблизился, ощутил, что мелкий порошок, рассыпанный им ранее этим вечером, кружился в воздухе, словно подхваченный ветром.

Он остановился у границы этого вихря, с удивлением уставившись на миллион крошечных пылинок, освещенных ярким светом фонаря. Не было ни малейшего движения воздуха, который мог бы таким образом взбудоражить пыль, и никакого человека на ступеньках, который мог бы стать причиной такого возмущения. Дэвид быстро проверил термометр, висевший неподалеку от каркаса настенного светильника и испугался, обнаружив, что температура была близка к нулю. Однако, сам он не ощущал никакого озноба.

Еще звук. Снизу. Будто босые ноги по дереву.

Эш подошел к перилам и внимательно осмотрел под собой переднюю, осветив ее фонарем. Он мельком заметил что-то серое или белое, исчезнувшее за углом. Тихо, не громче шепота, он позвал: «Кристина?»

Отгоняя от лица все еще кружившуюся пыль, Дэвид направился к лестнице. Поспешно спускаясь, он шарил по холлу лучом фонаря, пока не убедился, что все двери закрыты, затем его внимание вновь привлекли звуки. Он направил свет в ту часть передней, которая была ближе к задней части дома, уверенный, что звуки доносились из района кухни. Двигаясь в этом направлении, он заметил, что дверь под лестницей – подвальная дверь – была слегка приоткрыта. Он остановился, убежденный, что закрывал ее, но очередной звук впереди заставил его поспешить.

Дэвид вошел на кухню; луч света метался от стола к буфету, от раковины к старым печам и камину, от шкафа для посуды к окну. Негромкое рычание показалось ужасно близким.

Он развернулся слишком быстро и задел фонарем дверной косяк, свет мгновенно погас. С меньшим самообладанием, чем ему хотелось бы, Дэвид шарил по стене возле двери в поисках выключателя; его трясущиеся пальцы наткнулись и ударили по кнопке. Свет оказался тусклым, но его было достаточно, чтобы увидеть, что кухня пуста. И что дверь напротив, которая, как он знал, вела на террасу и в парк, открыта.

Эш услышал снаружи приглушенный смех.

Оставив разбитый фонарь на столе, Эш пересек кухню и вышел в ночь.

Несмотря на яркий лунный свет, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к разнице, и еще одна-две секунды, чтобы убедиться в том, что он действительно это видел. Фигура в ниспадающем белом одеянии парила поперек террасы. Внезапно она исчезла. Глаза Эша сузились, лицо его омывалось лунным светом. Вновь, почти неслышный вопрос: «Кристина?»