— Да хватит! — взмолилась я.

Схема в моей голове медленно растаяла, проясняя зрение.
Моргнув несколько раз, прослезилась. Перед глазами бегали чёрные мурашки раздражая.

Боль усиливалась. 

Открыв ящик стола, нащупала рукой баночку с пилюлями. Обезболивающее. Только в нём моё спасение.

На экране, вмонтированном в стол, сработал сигнал внешнего вызова. Поморщившись, я мельком взглянула на аватару нарушителя моего спокойствия и вывела видеозвонок на вертикальный трёхмерный экран. Всё равно это надолго.

Мелькнули кривые полоски соединения, изображение пару раз моргнуло и зафиксировалось. 

Передо мной, развалившись в стареньком бордовом велюровом кресле, восседал молодой чернокожий мужчина дотошной наружности. Нет внешности он был привлекательной, атлетически сложен, короткая модная стрижка, но наружность всё же дотошная.

Мой личный психотерапевт, приветливо улыбнулся, и расстегнул манжеты строгой белой рубашки. 

  Хлопнув ладонью по зелёной сенсорной кнопке громкости, снова откинулась на спинку своего строгого чёрного кресла.

— Давайте уже, — махнула рукой вместо «здравствуйте и вам не хворать», — слушаю.

— Лидия, вы преотвратительно выглядите! Мешки под глазами, серая кожа, кровеносные сосуды в склерах лопнули, — мой нежданный собеседник рассыпался в комплементах. — Просто загляденье. Словно передо мной оживший покойник двухдневной свежести.

— Спасибо, доктор Дигри, вы милы, впрочем, как всегда, — я кивнула, соглашаясь со всеми его словами.

Ну разве что чувствовала я себя как трёхдневный трупочок-с, но сути дела это не меняло.

— Наверное, вы догадываетесь, по какому вопросу я связываюсь с вами, — доктор поиграл бровями. 

Хм... я недоумённо поморщилась и даже пожала плечами.

— Ну, хоть какое-нибудь предположение?

— Слушайте док, в больницу я не лягу. В своей голове ковыряться вам не дам. Или есть ещё что-то? 

— О, Лидия, вы столь наивны, каждый раз этому поражаюсь. Ваш мозг я уже давно изучил вдоль и поперёк. Для меня там не осталось загадок. С закрытыми глазами вашу ДНК нарисую на бумаге простым маркером. А вот насчёт больницы — это вы зря. Но об этом я вам ещё пять лет назад сказал, повторяться не буду.

Я тяжело вздохнула, значит, Маркус Дигри придумал что-то новенькое. Предчувствуя новые проблемы, поставила локти на стол и упёрлась в ладони подбородком.

— Давай, док, жги, — дала ему отмашку и приготовилась внимать голосу его разума.

Мозгоправ всё-таки, а с ними не шутят. Папочка мне ещё в подростковом возрасте психотерапевта прописал, но просчитался. Маркус Дигри оказался тем единственным, с кем я могла поговорить, посмеяться, и даже немного пожаловаться. Временами мне казалось, что он моё окно во внешний мир.

Но порой док чудил...

— Милая моя, а что это у вас в руке? М-м-м? Ага, я вижу, вы плотно подсели на пилюли. Они вредны! Выкиньте! Там столько побочных эффектов...

От его рыка тюбик выпал из моей ладони. От удара о поверхность стола крышка открылась.

— Не слушайте его, мои маленькие, — я по одной собрала в баночку рассыпавшиеся таблетки. — Этот большой дядя не хотел вас обижать.

Док захохотал и вытер проступившие слёзы с глаз.

— Лидия, вы неисправимы. Я не знаю никого, кто так бодро и с юмором загонял бы себя в кремационную камеру. 

Его слова напомнили мне об «Ойконе». Вновь впав в уныние, шумно выдохнула и покосилась в голоокно.

— Да, доктор Дигри, вот если коротко о смерти, то спешу сообщить вам, что я улетаю в систему Цефей. Сколько меня не будет, даже предположить не могу, так что…

— Да-да, — он важно закивал, — собственно, поэтому я и звоню. Не поверите, я купил билет на этот же корабль!