– Лев, что ты узнал? Почему ты так говоришь? – лепечу, впиваясь пальцами в плед. Хочется пустить слёзы от несправедливости. Почему я не достойна того, чтобы знать, из-за чего меня могут хотеть убрать?

– Неважно, – отрезает. – Всё равно ты ничего не сможешь сделать.

И снова он на взводе. Вижу, как подрагивают его руки, чтобы случайно не впиться своими ладонями в мою шею. Таким злым я видела его один раз. И то после встречи с моим мужем.

Тогда он буквально вылетел из кабинета Дмитрия, ударяя кулаком об стену. Бил её до тех пор, пока дорогая отделка не посыпалась вниз. Рука Льва тогда была в крови, и, только завидев её, вскрикнула. А он обернулся. Посмотрел на меня таким взглядом…

Несчастным. Гневным. Убивающим.

Он хотел выпустить пар, что и сделал.

А потом просто развернулся и ушёл. А я пошла за ним. Обработала ему руку. Ушла, поссорилась с мужем из-за Вавилова. А потом из-за личных проблем расплакалась и побежала к Льву. Там произошёл наш поцелуй. Наша ошибка.

– Лев…

– Олеся, не выводи.

С огорчением смотрю на его лицо. Надо закончить, но не могу. Я устала. Устала ничего не знать, быть маленькой девочкой, которую ни во что не ставят.

– Прошу, ответь мне, – я уже отчаялась, что не смогу узнать от него хоть какую-то правду. – Почему за нами гонятся?

Жёсткая хватка его пальцев на лице заставляет охнуть и задержать дыхание. Что он?...

От этого внезапного действия, заставившего натянуться как струна, замираю. Лев не мог этого сделать. Вавилов ни разу не поднимал на меня руку, а сейчас…

– Хватит.

Его грубый и недовольный голос режет хуже ножа. Пальцы усиливают давление на щеках, и я морщусь.

– Я уже говорил тебе это, Олеся, но повторю. Ты. Слишком. Много. Болтаешь.

И вот снова. Чеканит так, словно ненавидит. Но я знаю, что мужчина не такой. Да, грубый и порой неотёсанный, но… Он мой телохранитель и всегда защищал меня. Даже в такой ситуации, в какой мы сейчас оказались. Спас меня, Макса.

– Мы в опасности, – нахожу в себе силы говорить. – Меня и моего ребёнка желают убить. И я хочу знать причину. И если ты сейчас же не скажешь мне её, обещаю, что…

Мне хочется разрыдаться. От бессилия. Я даже не могу приказать ему! Потому что не в том положении!

– Что? – настойчиво перебивает. – Что ты сделаешь? Треснешь меня своим кулачком по плечу? Крикнешь слабым голосом? Ты похожа на малое дитя. Которым и являешься. Вряд ли найдёшь силы сделать мне хоть что-то.

Не выдерживаю к себе такого обращения. Никто. Абсолютно никто так со мной не говорил.

Взмахиваю рукой, ударяя ладонью по щеке Льва. Она горит, её жжёт, и я прижимаю её к своей груди.

И только сделав, понимаю, что натворила.

– Зря, – цедит сквозь зубы, смотря на меня полыхающими от злобы глазами.

19. Глава 18

Как только он произносит последние слова, понимаю, что вытворила. И тысячу раз пожалела о том, что замахнулась и дала ему пощёчину. И это был единственный раз, когда подняла на человека руку.

– Прости, я не хотела, – отчего-то пячусь назад. Не из-за вины или чего-то подобного. Просто боюсь Льва, который медленно поворачивает голову в мою сторону. Кажется, приложила я сильно. Раз даже ладонь до сих пор жжёт так, будто её проткнули тысячью мелких иголок.

Только мои слова ничего для Льва не значат.

Он резко делает шаг вперёд, заставляя отпрянуть от него и упереться в столешницу, которая мешает ретироваться.

Вавилов грозно нависает надо мной, смотря таким уничтожающим взглядом, что хочется превратиться в лужу и избавиться от присутствия мужчины рядом.

Его руки оказываются по обе стороны от моего живота, и я сглатываю. Вот и всё. Я в капкане, который установил мой же телохранитель.