Домой нас вёз его водитель. Мы ехали в полной тишине. Краем глаза я видела, как напряжено лицо мужа, как сильно он сжимает челюсти, как хмурит лоб. Он был недоволен. Я уже видела такое выражение на его лице. Обычно это выливалось в упреки в мой адрес и несколько дней тишины, когда он игнорировал меня и как будто бы забывал про моё существование. Но не в этот раз.

Когда мы приехали домой, я поднялась в спальню и переоделась в шелковый халат. Первые радостные впечатления от великолепного приема рассеялись. Остался лишь горький осадок после разговора с Шевелевым и слов мужа.

Денис распахнул дверь и, ступив в спальню, аккуратно прикрыл её за собой. Он долго, с презрением, смотрел на меня, медленно, будто на заевшей кинопленке, ослабляя узел галстука.

— Что-то не так? — спросила я.

— Ты то ли и правда идиотка, то ли специально испытываешь моё терпение, — выплюнул он мне в лицо.

Я сидела у туалетного столика, снимая макияж, и так и замерла с баночкой крема в руке.

— Я не понимаю... — Я встала, отставив в сторону теперь уже не нужный крем.

— Не понимаешь? Садовод! — фыркнул он. — Ты что, не могла просто заткнуться?

— Но ведь он спросил. Что я должна была ответить? — В моей груди поднималась волна возмущения.

— Ничего! — рявкнул Денис. — Ни черта не надо было отвечать. И уж точно не нужно было трепаться про то, что ты ищешь работу, дура!

— Денис! — ахнула я. — Тебе не кажется, что ты переходишь границы?

— Границы? Границы?

Он подлетел ко мне и наотмашь ударил по щеке. Я вскрикнула.

— Запомни ты, маленькая недалекая сука! Жена Дениса Королева не работает. — Он схватил меня за края халата и встряхнул, как тряпичную куклу. — Тем более не ищет работу. Тем более каким-то там садоводом. Поняла?

Снова удар. Снова крик. Слезы, брызнувшие из-под ресниц. Глаза Дениса налились кровью.

— Ну давай поплачь! — заорал он. — Будто это я виноват в том, что ты уродилась идиоткой, которая не умеет прикрыть рот, когда нужно!

Он толкнул меня на кровать, распахивая халат.

— Я тебя научу хорошим манерам. Научу, как правильно вести себя в приличном обществе!

— Ты сошёл с ума! — зарыдала я.

Ещё одна пощечина. Из треснувшей губы потекла кровь.

— Я научу тебя, как нужно разговаривать с собственным мужем!

Он навалился на меня и вдруг начал покрывать поцелуями шею и грудь. Сильно дёрнув бретельку шелковой сорочки, он сорвал её.

— Прекрати! — кричала я сквозь рыдания. — Прекрати!

Наверное, мне повезло: в тот вечер Денис не изнасиловал меня. Он был агрессивен и возбуждён, но была одна вещь — это я поняла гораздо позже, — которая лишала его мужской силы. Денис не выносил женских слез.

Мои рыдания заставили возбуждение схлынуть, но при этом разозлили его почти до беспамятства. Однако в тот вечер он ещё был в состоянии контролировать свой гнев.

Да, мне повезло: он всего лишь отвесил мне ещё несколько пощёчин и с такой силой сдавил грудь, что на ней потом долго не проходили синяки.

Он ушёл, а я забилась в рыданиях. Я плакала так долго, что истерика полностью истощила меня, и я забылась сном.

Наутро я кое-как привела лицо в порядок — оно опухло, губа была разбита — и, не взяв ничего, ушла.

Было раннее утро, Денис ещё спал, а на воротах почему-то никого не было. Мне удалось выскользнуть, и я побежала к единственному человеку, у которого могла искать защиты, — к маме.

— И чего ты приперлась? — Хриплым спросонья голосом проговорила мать, когда я рассказала ей про то, что Денис избил меня. — Подумаешь, муж дал жене пару пощёчин. Бывает, — пожала она плечами.

— Мам, — расплакалась я, — я не буду с ним жить. Он сумасшедший. Я его боюсь.