Намыливая кожу, скребла ее и терла, так хотелось почувствовать себя чистой. Тихо напевала колыбельную себе под нос. Слипшиеся от крови волосы свисали тяжелыми прядями. Отмыть их было гораздо сложнее.

Кожу на лице стянуло будто коркой. Торопливо умываясь, радостно фыркала. Будто вместе с грязью, потом и кровью уходило все плохое, будто со смертью Марлы и впрямь наступит новая эпоха. Без темного колдовства, без мертворожденных детей и насилия Моргвата. 

Нож, лежащий поверх халата, блестел в лучах солнца. Спёкшаяся кровь на лезвии теперь казалась мне чёрной. Первая мысль, что нужно было отдать его Амелии, теперь показалась мне пустой. Есть ли смысл скрывать, что я сделала?

Нет! Пусть знают все…

Зверь внутри, сдабриваемый совершенной местью, довольствовался сделанным не меньше, чем я.

Вода в ванне стала розовой от крови. Смахнув пену, с удивлением посмотрела на собственное отражение. И улыбнулась. Алые глаза недобро блеснули.

Теперь и мессир узнает? Пусть! Пусть знает, что трон не будет принадлежать ему даже после свадьбы.

Да здравствует король Рион!

12. Глава двенадцатая. Сожаление о прошлом

АМЕТ

Стража у главных ворот приветственно грохнула доспехами, выпрямившись и посмотрев на меня внимательным и строгим взглядом. Дорл услужливо держал коня под уздцы, давая мне последние мгновения, чтобы одуматься.

— Мессир?

Я провел рукой по гладкой крепкой шее коня и хлопнул ладонью под легкий всхрап животного, зарылся пальцами в гриву и обернулся назад. Королевский дворец возвышался чёрной громадой. С какой жаждой мести и огнём в груди я шёл сюда и с какой ненавистью хочу сбежать подальше.

Цокот копыт отвлёк Дорла. Кивнув, мужчина протянул меч вверх, подавая его той, что всегда следовала за мной на любом поле боя. Цирия. В мужских доспехах она казалась несуразной. Но это только до того мгновения, как она обнажит оружие. Я научил её всему, надеясь, что когда-нибудь, когда Хонрак заберёт свою плату, она займёт место подле меня. 

Поджав губы, девушка недовольно осматривала испуганный люд. Ей не нравилось такое внимание. Куда больше ей хотелось бы выйти к ним в платье, в короне. Чтобы все падали перед ней ниц. Единственная горечь молодости — желание брать всё без остатка. С гордостью, насилием. Сейчас я стал понимать, что власть окончательно развратила бы Цирию.

Она не готова быть королевой.

Мне казалось, что бедность и тяжёлое детство нас сближали. Я прошел через то же, что и она. Лишения. Презрение. Желание жить.

Мать умерла, когда мне было три или четыре года. Отец как мог старался, давая всё, что имел. Но у него была лишь твёрдая рука, крепкий меч, бесплодные земли и холодные горы. Титул.

Но титулом не накормишь. Не обогреешь. Не защитишь. 

Ум. Храбрость. Благородство. Это за богатство не сойдёт.

Когда умер и отец от затяжной чахотки, я попал под опеку его старого друга, лорда Бройла. Он взял меня как компаньона для его сына, Алереда. Потом перевёл помощником, нагружая меня совсем иной жизнью. И я старался. Изо всех сил, чтобы больше никогда не испытывать ужасов голода и холода.

Цирия прошла тем же путём, но, видимо, у неё не было чего-то, что было у меня.

Прищурившись, смотрел в  безмятежно голубые глаза. Большие, светлые. И холодные. Текучая вода, свежая, живая. Но всё же чужая.

Нахмурился и отвернулся, с лёгкостью взбираясь в седло. Кивнув Дорлу, перехватил поводья и посмотрел на Цирию с ободряющей улыбкой. Девушка плотнее запахнула плащ и ответила мне радостной усмешкой. 

— Хонрак знает, куда мы отправились. Ты знаешь, что делать, Дорл. Следи за Майсом, чтобы он не перегнул палку. Мне нужны ряды отрубленных голов вдоль крепостной стены. И позаботься, чтобы королева Леона прибыла в срок.