— Пусть твоя душа обретет покой, — прошептала в пустоту.

Из чащи леса выбежала девочка. Она остановилось около Марфы и взяла ее за руку.

— Мама, — раздалось эхом в лесу, — прощай.

— Прощай, — сквозь слезы сказала женщина и упала на колени.

— Прощай папа, — снова эхом раздалось в лесу.

— Покойся с миром доченька, — сказал отец и они оба обняли Машеньку.

Санька помог девочке забраться в домовину. Я почувствовала холод в руке и опустила взгляд. Рядом со мной стояла девочка и держала меня за руку.

— Спасибо, — пронеслось по избе.

Около стены сгустился дым, и девочка вошла в него. Затем дым стал развеиваться вместе с образом малышки.

Я спустилась с избы вытирая слезы.

— Упокоилась... — выдохнула я.

Родители молча побрели в деревню в обнимку.

— Тебе бы теперь платье постирать, — оглядел меня Санька.

— Это да... К реке выйдем, постираю, — оглядела сарафан я.

Мы немного посидели у избы и отправились в путь.

— Машенька, — услышали они рев медведя, — Маааашааа...

Кусты зашуршали и из них выбежал Потапыч, испуганный и запыхавшийся.

— Все Потапыч, упокоилась Машенька, — сказала я и положила ему руку на спину.

— Как? — удивился медведь.

— В домовину ее отнесли.

— Ох, благодарю вас!

Мы улыбнулись и попрощались с медведем. Даже Санька сменил гнев на милость и обнял мохнатого.

— Может в деревню зайдем? Поможем по хозяйству. Хоть накормят нормально. А то эти ягоды поперек горла уже... — предложил Санька, — У нас теперь и деньги имеются.

— Давай попробуем, — пожала плечами я.

Клубочек отвел нас в деревню. Она была совсем близко. Старинные домики с резными заборами, лошади с телегами, петухи и куры, разгуливали прям по проселочной дороге. Мычание коров, блеянье коз и неповторимый запах русской деревни. Я вздохнула полной грудью и пропиталась атмосферой Руси-матушки. Вдруг вокруг нас стали собираться люди. Кто по спине похлопает, кто руку пожмет. Из толпы показались Иван с Марфой.

— Вот они! Спасители... — показали на нас родители Машеньки.

Сельчане говорили нам благодарности, смущая нас с Санькой. Но безусловно было приятно. Почувствовали себя настоящими героями.

— Смотри-ка, весь подол в земле, да волосы растрепаны. Идемте, баньку растоплю, попаритесь да отдохнете, — пригласил нас Иван.

Мы переглянулись и кивнули. Уж больно вымотались с дороги. Отвели родители Машеньки нас к себе в избу. Иван пошел баню топить, а Марфа печку растапливать.

Иван с Санькой пошли париться в баню первыми, а я ждала своей очереди, сидя на скамье в бабьем углу.

— Платье постираем, — сказала Марфа, — а пока сохнет, я тебе другое дам.

— Спасибо. Высохнет, я верну.

— Не надо... Возьми себе. Сама шила. Приданное готовила, а теперь оно незачем.

Женщина залезла в сундук и вынула белое платье с разноцветной вышивкой.

— Какое красивое, благодарствую.

Санька с отцом Машеньки напарились и вышли из бани. Парень шел, держась за спину, весь красный, как рак вареный. День был теплый, а от него все равно шел пар.

— Русская баня, это боль, — протянул Санька.

У него было повязано полотенце на поясе. От ударов веником остались царапины на теле. Я впервые увидела его накаченное спортивное тело во всей красе. Мощные руки, широкие плечи, пресс. Я даже смутилась и увела глаза. Кто бы мог подумать, что за безразмерными футболками и мешковатыми свитерами скрывается такое тело.

— Ну а теперь и нам пора, — потянула меня за руку Марфа.

Она взяла веники и сменную одежду, а после мы пошли в баньку. Горячий пар расслабил меня. Приятный древесный аромат успокоил душу. Русская банька — это не боль, это услада.

Напарившись в предбаннике, я надела новое платье.