— Ужас какой, — приложила к губам руки я.

Ветви зашевелились из кустов выбежал свирепый медведь, а за ним девочка маленькая, лет семи, в красном сарафане и косынке. Смех в лесу эхом пронёсся.

— Машка! А ну отстань от меня! — кричал медведь.

— Нет Потапыч, в салки играть хочу, — снова эхом раздалось по лесу.

Мы побежали в рассыпную, чтобы не попасть под горячую лапу. А затем в кусты нырнули и с опаской выглядывали.

Медведь поднялся на задние лапы и облокотился на дуб. Бурый, огромный, выше Саньки на две головы.

— Ох и вымотала ты меня... — тяжело дышал медведь, склонив голову.

Девочка кружилась вокруг медведя дергая его за шерсть.

— А ну беги! — хихикала девочка.

— Дай дух перевести... — вздыхал Потапыч.

— А шишкой в лоб не хочешь? — девочка ловко залезла на дерево и скинула шишку на мишку.

— Да что б тебя леший унес! — завопил Потапыч.

— Добрейшего дня тебе, Михал Потапыч! — выкатился из кустов клубок.

— О! Клубочек! А ты какими судьбами? — радостно воскликнул медведь.

— Да вот дорогу показываю к Василисе Премудрой...

— Этим что ли? — показал медведь на нас с Санькой.

— В салки! — снова прилетела шишка Потапычу.

— Видишь, беседу веду! Угомонись! — зарычал медведь.

Мы все прятались в кустах, хоть медведь нас и видел. Какие-то странные инстинкты.

— А зачем им к Василисе-то? Али в школе учиться пожелали?

— Нет, умные они шибко. Грамоте и счету обучены. Ищут путники молодильные яблоки.

— Так нет их боле! — удивился медведь.

— Поди Василиса-то знает, где остались. На то она и Премудрая.

— Нет их, много путников искало, не нашли...

— А какой у них выбор? Али яблоки найти, али к Яге в печь.

— Есть у меня одна вещица... Путник потерял, а я подобрал да сохранил. Мало ли пригодиться.

— В САЛКИ! — полетели в мишку сразу три шишки.

Потапыч завопил и ринулся вперед.

— В избу мою веди их, — крикнул медведь, убегая от Машеньки.

— Идемте, — мягко сказал нам клубок.

— А может не надо? — в унисон сказали мы испуганно.

— Да не тронет он вас. Добрый он.

— Ага, очень... Аж ребенка убил, — недоверчиво сказал Санька

— Это ж случайность, — мягко произнес клубок.

Мы направились к дому Михал Потапыча. Небольшая землянка с огородом и несколькими ульями. Подождали его минут двадцать.

— Ох, умаялась наконец... Пойдемте, чаю облепихового заварю... — медведь пустил нас в избу.

Из сеней мы вышли в комнату, просторную с печкой, скамьями и столом. Ловко управлялся медведь с утварью, хоть и лапы у него были здоровенные. Растопил он самовар и разлил по кружкам. Дивный аромат разносился по избе.

— Замучила тебя Машенька? — вздохнул клубок.

— Сама она замучилась. Бедняжка. Что б черти меня подрали... — вздохнул медведь, — поделом мне...

— Ну, если порассуждать, то в ее смерти виноваты мужики с камнями, — вдруг встряла в разговор я. Санька ткнул меня в бок.

— Да нет... я виноват, — сел на скамью мишка.

Я осторожно подвинулась к нему и облокотилась. Санька в ужасе наблюдал за происходящим. Теплая и мягкая шерсть обволокла мою руку, и я уткнулась в него лицом.

— Хороший ты Михал Потапыч и совсем не страшный.

Санька дернул меня и усадил подле себя. Он с осуждением смотрел на меня и стиснул мою руку, что бы я не смогла отодвинутся.

— Ты чего творишь?! — шепнул Санька, — он же тебя сожрет.

— Дурак ты, Санька! — вздохнула я.

— Потапыч, ты что-то говорил про вещицу диковинную, — сказал клубок.

— Точно! Эх, я старый хрыч, запамятовал.

Медведь подошел к сундуку и достал оттуда зеркало в резной оправе.

— Это волшебно зеркальце? — восторженно воскликнула я.

— Оно самое. Держите.

— Благодарствуем, — поклонилась я, отведя руку в сторону, — чем отплатить тебе за добро твое? — Санька ударил по лицу рукой.