Наконец, пришло время ужина. Народ открывал свои закрома и по вагону разнёсся запах еды. Мы тоже решили откушать, достав жареную с хрустящей корочкой курочку, варёные яйца и картошку, заедая все это свежими огурцами с мягким хлебом. Еды мама наложила, словно ехали не дети, а компания из четырёх мужиков. Сестра немного поклевала, а мне пришлось героически бороться с курицей, чтобы она не пропала. В итоге, я лежал на полке настолько объевшийся, что с трудом переворачивался с боку на бок. Первая ночь прошла спокойно.

На следующий день мы одолели остальные положенные мамой пищевые запасы, а затем я покупал на полустанках и перронах городов домашние пирожки с яблоками или картошкой, фрукты и мороженое. Поскольку телевизоры стоили дорого, а велосипеды в магазинах расхватывали очень быстро, заработанные прошлым летом деньги я особо не тратил, храня в тумбочке. И вот сейчас на руках имел целых 50 рублей.

Утром третьих суток наш паровоз дотарахтел до станции Дебальцево. Там мы перешли на городскую автостанцию, сели в неудобный и узкий автобус "Лаз" и отправились в конечную точку нашего пути. На автостанции нас встречал дядя Боря – весьма импозантный 30-летний мужчина.

– Здравствуйте, путешественники!

– Привет, дядь Борь.

Пока шли от станции пешком через железнодорожный переезд, болтали:

– Как вам живётся на Целине? Сашка, подрос ты!

– Живётся, как всем. Раз уж занесла туда судьба, пришлось адаптироваться. Расту помаленьку, на футбол записался, а наша команда выиграла городские соревнования. А Ольга лёгкой атлетикой занимается.

– Что с квартирой?

– Пока никак, «нема» для нас квартир.

– Говорил же твоей маме, что ерунду придумали. Эх, да что теперь вспоминать!

– Ничего, проживём. Хоть там и нет ничего интересного, но приезжай в гости. Глядишь, понравится, и сам переедешь.

– Ха-ха, шутник ты, Сашка.

Вскоре мы дошли до улицы, по которой с юга страны на север и обратно ехал весь междугородний транспорт. Объездных дорог вокруг небольших городков почему-то не делали, отчего все транзитные грузовики и автобусы катили через город. Мы остановились возле калитки, и зашли внутрь. Перед моим взором раскинулся обычный двор с садом и огородом в шесть соток, в углу которого стоял обшарпанный саманный дом. Здесь родилась и провела детство моя мама. Жили дядя и его мама, моя бабушка, в доме, состоящем из трёх комнат: большого зала, кухни и длинного коридора. Странно, со стороны дом показался мне больше. Дядя пояснил:

– Там есть отдельный вход и ещё пара комнат. Мы сдаём их квартирантам. Кстати, там живёт твой сверстник Серёга, может, вы подружитесь. А дальняя половина дома принадлежит соседке. Ты с ней особо не общайся, потому что после смерти мужа она потихоньку спивается.

– А где бабуля?

– Какая? А-а-а, твоя! На рынок пошла.

Вскоре пришла бабуля – настоящая крестьянская женщина. Так я впервые увидел свою бабушку, а вот Ольга видела её раньше. Бабуля оказалась спокойной, не любящей суеты, тёткой лет 60-ти. Жизнь у неё была тяжёлой: ранний крестьянский труд, затем нищета первой мировой войны и революции, трудные 20-е и 30-е годы, когда приходилось поднимать троих детей. Её муж, мой дед, умер, когда моей маме было 17, а дяде Боре всего 9 лет. Затем была Великая отечественная и жизнь при фашистской оккупации. Так что стойкие и сильные духом были люди того поколения.

А затем потянулись дни моей курортной жизни на Украине. Меня интересовал вопрос, почему мы едем в Германию, но на Украину. Возможно, это связано с историей. «Цивилизованные» поляки называли территории Заднепровья окраиной или украиной, какими эти земли и являлись для Польши. Как люди обычно говорят об этом месте: «Пойду на окраину, а не в окраину». Вот так исторически и прижилось такое сочетание этого слова и предлога. А то, что вся заднепровская и приднепровская Новороссия получила название Украина, явилось политическим шагом революционного правительства большевиков, создавшим новую республику.