Моргаю оторопело. Да… Не застрелить… Если бы застрелить, я бы уже мертвая была…

— Поиграть… — хриплю едва слышно, а дядя Сережа меняется чуть-чуть в лице, в глазах его мелькает что-то очень жесткое, холодное, яростное.

Он сжимает губы, словно сдерживая готовые вырваться наружу ругательства, затем аккуратно и так же легко переносит меня с дивана, ставит на пол. Поджимаю босые ступни.

— Одевайся, девочка, — тихо говорит он, — давай. Документы, главное. Все остальное — не надо.

— Но мама… Позвонить… — растерянно бормочу я.

— Ей позвонят.

— А куда мы?

— К отцу твоему сначала. А потом он сам скажет.

— Но я не хочу…

— Хочешь дождаться следующих?

Растерянно смотрю на трупы. Кровь уже натекла, много так… И к босым ногам моим лужа подбирается.

Зажмурившись, отворачиваюсь.

Мотаю головой.

Не хочу!

— Ну вот и умничка. Давай скорее.

5. Глава 4

— Не смотри, малышка, отвернись… — говорит дядя Сережа, пытаясь пройти по коридору так, чтоб закрыть от моего взгляда валяющегося на полу отчима.

Но как я могу отвернуться, как не смотреть?

Коридор залит кровью. Пахнет резко, неприятно, причем, даже не металлический такой запах, а что-то отвратное, смешение, от которого в носу свербит. И тошнит.

Отчим не шевелится, лежит на животе, лысина белая-белая… Лица его не вижу, и это хорошо… Наверно.

— Он… Жив? — спрашиваю зачем-то. Понятно же, что помощь оказывать не буду. И дядя Сережа — вряд ли.

— Не знаю, Лика, — честно отвечает дядя Сережа, — скоро сюда полиция приедет, они, если что, помогут.

Больше ничего не говорю, обхожу отчима, стараясь не наступать в кровь.

Уже в подъезде дядя Сережа тормозит меня, чутко вслушиваясь в то, что происходит внизу, затем тащит наверх. Молча.

И я не задаю вопросов, почему-то доверяя. Хотя, если задуматься, чем этот человек отличается от тех, кого он только что убил?

Почему я ему поверила? Потому что сказал, что от отца? Отца, о котором я вообще ничего не знаю?

Все эти мысли пролетают в голове, пока мы стремительно мчимся по лестнице вверх, на пятый.

На площадке последнего этажа дядя Сережа замирает, прикладывает палец к губам в безмолвном приказе молчать, достает пистолет.

Не могу отвести взгляд от черного дула, словно завороженная.

Я никогда оружия не видела. Вообще. И теперь не получается не думать о том, что именно это я наблюдала в действии. Перед глазами внезапно — картина развороченных затылков тех, кто напал на меня. Мутит, голова кружится.

Дядя Сережа, чутко словив мое резкое покачивание, молча подхватывает, сажает к стене спиной, снова прижимает палец к губам.

А затем идет вниз!

Я пытаюсь дернуться за ним, потому что страшно становится!

Он — убийца, только что людей убил, но одной оставаться здесь… Ох, нет!

Дядя Сережа поворачивается ко мне, качает головой, жестом показывает, чтоб сидела и ждала. И снова подмигивает. Утешающе.

Сажусь.

Прислоняю бессильно затылок к холодной стене, даже не прислушиваясь к тому, что происходит внизу, на площадке у нашей квартиры.

До этого шаги были, такие, тихие.

А дядя Сережа спустился совершенно бесшумно, легко для его комплекции и возраста.

Друг моего отца? Подчиненный? Кто такой мой отец, что у него такие люди в подчинении?

Что такие люди пришли по мою душу?

Мне кажется, что я слышу легкие хлопки, подозрительно похожие на те, другие, что совсем недавно прекратили жизни двоих мучжин.

Не хочу этого слышать, не хочу!

Зажмуриваюсь и малодушно зажимаю уши ладонями, сдерживаясь изо всех сил, чтоб не закричать в голос опять.

И крупно вздрагиваю, отползая задом прямо по грязной лестничной площадке, когда меня касаются.

Дядя Сережа, поняв, что я сейчас все же буду кричать, резко зажимает мне рот ладонью и… Обнимает! Просто обнимает, словно пытаясь утешить! И я, несмотря на то, что от его одежды пронзительно и сильно пахнет кровью, почему-то обмякаю в таких надежных объятиях. Это неправильно, и он, похоже, сейчас еще кого-то убил… Но ничего не могу с собой поделать, ничего. Весь мой мир, и без того не особенно счастливый и правильный, сейчас окончательно разрушен, и этот большой теплый мужчина — единственная опора в творящемся безумии.