Стево часы не носил, по чуйке и опыту знал, сколько времени, но хранил одни, купленные на ярмарке в прошлом году, спрятанными в кибитке.

Видел, как их стрелка движется вперёд и никогда назад. Время дороже монет, потому что оно убивает.

— Согласен. Что с меня ещё? Какая плата?

— Это я отплачу вам с красавицей за такой подклад. Как обещал. Давай своё серебро, и подруга станет сильной ведьмой. Слово деду Янко держит.

— Это уже ни к чему.

— Напротив, странник. Вам сейчас её Сила не помешает, а всё одно она уже проснулась. К Силе умение пригодится, его тоже получит с моей и Создателя помощью.

Стево колебался. Нельзя принимать такие решения, не спросив ту, кого они касались. Неправильно. Вайя может отказаться принять дар, но вернуть его не сможет, так и будет носить тяжесть на плечах. И несчастье в повозке.

— Петру, ведь, ещё вылечить надо, может, у Вайи получится, — подал голос Вэли, приподняв тяжёлые веки. Он показался Стево гораздо старше, чем был, ровесником хозяина, но всё это игра света и тени. Пустое.

Неважно откуда взялся этот высокий, темноволосый мужчина с лицом, будто вобравшим в себя все печали мира, он умел чувствовать момент, когда Стево нужна поддержка.

— Должно получиться, а помощь я найду.

Дед Янко кивнул и снова посмотрел на Стево.

— Решено.

Он достал мешочек с монетами и положил на стол. Нелу вытянул шею на звон монет, схватил со стола мешочек и юркнул в подпол да больше так и не появился. Пересчитывал серебро, что ли? Или на улицу побежал за той самой помощью?

Ответ пришёл скоро.

Дед Янко поднялся с лавки, почти не опираясь на свою палку и снова устроился в ногах больного, потеряв интерес к гостям и продолжая бормотать молитвы. Или закличи для сохранения сил, потому как ни Вэли, обменявшийся взглядом со Стево, не встрепенулся, магию бы почувствовал, да у Стево в душе ничего не шевельнулось. Сам он имел дар малый, но хорошо чувствовал силу в других.

Особенно когда те её проявляли.

Минуты тянулись медленно, но Стево умел ждать, сидеть не шелохнувшись, как во время долгих зимних молитв в монастыре, когда к скамейке примерзаешь, но сидишь и слушаешь тишину, окутывающую плечи в мгновения между вязью слов. Именно тишина пробуждает магию, но только когда она целенаправленна. Как стрела, выпущенная в цель.

Лампа на столе еле грела и медленно гасла, а те, что в углах, продолжали давать ровный свет. В углах дома их укрепляет домовая магия, бытовые закличи, усиленные травами.

Старик, казалось, и вовсе задремал, успокоенный их запахами. Сырец давно отступил за калитку и боялся подползти к дому. Но тишина, как учил Стево брат Ионел, первая даст знак, если что готовится вступить на порог.

Стево услышал еле различимый скрип двери подпола, открывающейся на улицу, но говорить не спешил. Старик должен знать, кто идёт. Во всяком случае, не враг, это точно.

— Вернулся Нелу, привёл-таки! — встрепенулся старик и повернулся в сторону подпола раньше, чем дверца поднялась.

Стево встал, чтобы видеть, кто пришёл. И не ошибся в предчувствии: шаги Вайи он услышал бы за версту, а то и дальше. И запах её чувствовал, и позвякивание талисмана в виде подковы, которую сам и подарил. И ощутил в груди знакомое томление, будто вот-вот встретишь близкого, которого не видел давно. Не обнимал.

Первой в проёме появилась голова Нелу. Слепец распахнул подпол, чтобы пропустить Вайю, и Стево подал ей руку.

— Жива? — шепнул он, понимая, что не время.

— Цела, — ответила подруга по давно условленному сигналу. Значит, всё в порядке. — Помоги девушке за мной.

Руки разъединились, и Стево поспешил наклониться, протянул руку, и его обдало запахом мочёных яблок, вываленных в грязи. Девица, светловолосая, крепкая, ладная, вся такая, что обнять так и тянет, улыбнулась кротко и руку приняла.