Самой старшенькой из детей, Александре, шёл пятнадцатый год, Лиза была младше сестры на четыре года, Зинаиде вот уж исполнилось восемь лет, а самые младшие Ванюша с Софией были погодками, укрытые пелёнками от знойного солнца, – их Екатерина Ивановна родила уже после сорока. Она смотрела влюблённо на своих ангелов и бережливо прижимала к себе на ухабах. Как зеницу ока каждого держала дорогой от Оёка в Иркутск. Дети. Её счастье и горе. После долгих лет бездетного брака в семье Трубецких появилось девять долгожданных детей. Четверых детей не стало, когда им было совсем мало лет – сказывалась непростые условия жизни. Через два месяца, после дозволения переехать семье в Иркутск, не станет и младшей дочери Софьи. Потери детей, долгожданных, сердечных, любимых укрепили чувство материнского долга в княгине Трубецкой и всё время второй жизни, в Сибири, она посвятила себя воспитанию и учению. Сначала своих детей, потом и других. Как когда-то ей давали безупречное воспитание родители, так и Екатерина Ивановна своими силами, без посторонней помощи стремилась дать лучшую жизнь другим.

Дом в предместье Знаменском. Она вспомнит его. Двухэтажный особняк с маленьким мезонином выделяется особенно в округе, возвышаясь над другими в наблюдательном жесте. Как жираф смотрит на прилегающую территорию. Сюда княгиня Трубецкая, молодая, встревоженная за мужа, холодными днями ходила каждый день и просила – пустить, позволить. Это дом гражданского губернатора Ивана Цейдлера. Его и выкупила для семьи Трубецких мать Екатерины Ивановны – графиня Александра Лаваль (чуть позже она же поможет устроить своих внучек в только что открывшийся Иркутский институт благородных девиц). За заборчиком слышится колокольный звон монастыря, узкой колеей бежит река Ушаковка, а ей волнами шумит в ответ раздольная Ангара. Наконец-то есть тот угол, свой, о котором было трудно мечтать ещё несколько лет назад. Комнаты не те, что в бараках заключённых – светлые, просторные, тихий дворик с благоухающими цветами и деревьями. В первых газетах Иркутска его окрестят как «дом государственного преступника Трубецкого». Смердящий суффикс «государственный преступник» отпадёт лишь с царским указом об амнистии декабристов, застав Сергея Петровича в глубокой старости.

Но иркутская жизнь была. Умиротворённой и светлой. В год переезда в свою семью Трубецкие принимают и двух дочерей декабриста Михаила Кюхельбекера, и сына политического ссыльного Александра Кучевского. Дети. Первые годы в Иркутске Сергей Иванович ещё оставался на удалении от родных, ведя хозяйственную деятельность в Оёке: разведение рогатого скота, выращивание овощей и фруктов, помощь крестьянам в сельском хозяйстве. И Екатерина Ивановна обустраивала жизнь сама. Дом в Знаменском вскоре был известен всем. Ещё более всем была известна хозяйка Трубецкая. Двор усадьбы всегда был усыпан детьми, бедняками, женщинами да стариками. Всяк нуждающийся знал, что хозяйка могла дать и пищу, и одежду, и монету и добрым словом поддержать. Все знали её румяное лицо, наполненное благодушием и сердечностью. Глаза у хозяйки Екатерины Ивановны Трубецкой те, что у святых на иконах – мудрые, полные любви. С утра она уже напитана энергией, как любимые цветы в саду. Наденет своё синее платьице, повяжет передник как простая крестьянка, заплетёт косы корзиночкой на макушке, да и выходит во двор.

– Храни Вас господь, матушка, – говорили ей нуждающиеся за непринуждённым разговором, а она только тепло улыбалась и нежно обнимала своим взглядом. Из Петербурга придёт посылка с лекарствами – она дарует их бедным крестьянам, лежит без дела шаль уж сколько лет – всё им, людям. Чаще всего княгиню Трубецкую видели в монастыре. Она молилась о спасении своей души, – о здоровье матери и мужа, о благополучной жизни детей своих, и не скупилась помочь монастырю, чем могла: деньгами, едой, посудой. Быстро после переезда в Иркутск Екатерине Ивановне и вспомнились те добрые лица, которые попадались ей на пути в её первый приезд. Ведь эти же люди – простые, открытые сердцем, высыпали на берег Ангары, чтобы встретить ссыльных декабристов и обогреть их добрым словом. Тогда Екатерине Ивановне рассказывали, что, ничуть не думая, крестьяне давали каторжным и тёплые вещи, и еду, кто-то нёс книги, иконы, молитвенники. Иные тянулись обнять крепко, ободрить и крестили каждого проходящего в дорогу.