В это же время, благоразумная и сговорчивая Анита, вдохновленная Демокритом и Платоном, ведет непринужденную беседу о настольных играх с господином Пигмалионом, то и дело перемежая рассказ о победах в блэкджек цитатами из Аристотеля и Библии.

Пигмалион восхищен ее эрудицией и глубокими познаниями в настольных играх. Он поражен ее красотой и завороженно любуется, как Анита всей грудью вдыхает прохладный ночной воздух и, с присущим ей портовым шармом, обмахивается японским веером, который одолжила у меня.

А я, в белом платье-тунике, наигрываю на лютне минует 17 века.

Ну почему все пошло не так, скажите на милость?

Господин Советник с трудом оторвался от пола.

– Что-то скользко у вас тут, Людевина… Вы каким воском пол натираете…?

– Фиванским.

– Фиванским?! От него ведь и убиться можно…

Убедившись, что во всем виноват фиванский воск, а не похмелье, господин Советник успокоился. Глядя на представительниц восточного гарема, он забыл обо всех неприятностях, включая большую красную шишку на лбу, и принялся чинно раскланиваться перед экстравагантными дамами.

Наверное, он собирался представиться. Сообщить имя и род занятий, как и положено порядочному мужчине, при первой встрече с такими красавицами. Но сегодня в этом доме определенно заправлял какой-то злой рок, который так и норовил перепутать все карты. Только господин Советник открыл рот, как его опередила Беатриче:

– Господин Пигмалион, – подобострастно промурчала она грудным голосом, – Я ведь именно так вас себе и представляла!

– А мне, не поверите, вы даже приснилось на той неделе! Один в один, как сейчас! – не давая господину Советнику опомниться, воскликнула Элизабет.

– А я, представляете, вчера рисовала натюрморт. А у меня вышел как-то сам собой, мужской профиль! Вот прямо будто с вас срисовала! Я как чувствовала! – радостно сообщила Петра.

Господину Советнику стало неловко. Но устранить путаницу ему опять не дали шанса. Только он собрался открыть рот, как прямо на него, плавной походкой молодой гетеры, начала наступать художница-Петра. Она тряхнула животом, откинула назад голову с перьями, громыхнула цепями. После чего, по-хозяйски толкнула господина Советника на стоящий позади него стул. А сама начала крутиться вокруг него, то и дело касаясь его груди и лица быстрыми порывистыми движениями. Проделывая с ним этот номер, она неотрывно и едва ли не свирепо глядела ему прямо в глаза. И от этого взгляда господину Советнику стало не по себе.

Так продолжалось минут семь. Потом Петра выдохлась, присела на краешек его колена и начала говорить что-то про путаницу в жизненных обстоятельствах, постоянно поправляя у себя волосы и перья. Далее она совершенно случайно спустила с плеча лямку своего говорящего сценического костюма и выразила опасение, что, когда дело дойдет до второго тура, ему с ней, должно быть, станет скучно. Ведь о любви она говорить не умеет. Она ее просто чувствует.

«Наверное, это и есть обязательный танцевальный номер, о котором кузен написал в приглашении» – подумала я.

Но долго сидеть на коленях у господина Советника Петре не пришлось. Потому что Элизабет тоже решила продемонстрировать свои танцевальные способности. Она села ему на другое колено и что-то зашептала на ухо. Господин Советник пошел красными пятнами и скромно кивнул головой.