Глядя на эту картину, я почему-то вспомнила, как в детстве папенька водил меня в цирк, на представление с ручными медведями. Эти прекрасные животные танцевали вальс. Но, что уж греха таить, медведи не созданы для танцев. Плавного кружения у них не получалось. Да еще они постоянно сбивались с такта: то на счет шесть пойдут, то на счет один… Но дрессировщик не отчаивался. И после каждого медвежьего конфуза говорил:

«Ай да медведи! Как стараются! Уже на такт пять пошли!»

Пойти на пятый такт считалось большим успехом для медведей. Поэтому дрессировщик не стесняясь просил публику:

«Давайте поддержим их аплодисментами!»

И публика всегда радостно хлопала.

Глядя на бедного господина Советника, который с такой готовностью принес себя в жертву танцевальным дебютам чужих невест, я почувствовала, что просто обязана его поддержать. И сказала:

– Дамы, господин Советник очень старался! Давайте поддержим его аплодисментами!

И тут же сама захлопала в ладоши.

Но господина Советника почему-то никто не поддержал. В гостиной продолжало висеть тягостное молчание, которое нарушало лишь размеренное постукивание маятника на напольных часах.

А господин Советник неуверенно пробормотал:

– Когда так сильно похожи, как мы с Пигмалионом… Ничего удивительного, что вы меня с ним спутали…. Нас даже некоторые называют близнецами…

Уж не знаю, где встречаются такие близнецы: один маленький и толстый, с коротким носом и мелкими губами. Второй – высокий и худой, с правильными тонкими чертами… Советник был «вторым близнецом».

Но чем природа не шутит? Случается ведь, и у белых родителей рождается темнокожий младенец…

Я не удивлюсь, если внешность Великого Скульптора слегка разочарует дам. Но ведь гений не обязан жить только в красивом теле. Наоборот! Обычно все гении неказисты. Однако сама жизнь неоднократно доказала, что недвижимость и яхты способны превратить любого карлика в Аполлона Бельведерского.

Затянувшаяся тишина была прервана ударами напольных часов, пробивших ровно девять. И вдруг у галатей прорезался голос:

– Почему вы сразу нам не сказали, Людевина?! Надо ли было устраивать весь этот спектакль?

– Как непорядочно с вашей стороны!

– Это вообще свинство!

А я только стояла и пожимала плечами. Возразить-то мне было нечего! А тут еще мой слуга Ганнибал решил зачем-то усугубить положение. Он вышел на середину гостиной и с жутким иностранным акцентом сказал:

– О, верховные жрицы Земного Царства! Моя наивная госпожа и рада была бы вам сообщить о конфузе. Но она сама считала, что господин Советник – это и есть господин Пигмалион. Потому что ни разу в жизни не видела ни того, ни другого… Разве что во сне…

Я посмотрела на кузена с глубоким непониманием. Зачем?! Ведь мог бы просто сказать, что господин Пигмалион опаздывает. А сейчас получалось, будто Людевина Абеляр – наивная врунья, которая сама не ведает, что творит.

– В смысле, она ни разу его не видела? А как она тогда собирается его разыгрывать среди нас?

– Это же кот в мешке, получается? Так что ли?

– Что за безумие, сводить нас с незнакомцем! У него хоть есть завод по производству туалетной бумаги? Или ей это тоже приснилось? А яхты?

– Да пусть хоть она его и не видела, но зачем нам подсовывать какого-то Советника?! Мы пришли на встречу с Пигмалионом, а не Советником!

– А вы вообще уверены, что это Советник, а не какой-нибудь проходимец?

– Так она если Пигмалиона ни разу в жизни не видела, тут кто угодно может выдать себя за него…

Такой бунт поднялся!

Я готова была провалиться сквозь землю. Еще никогда в жизни мне не было так стыдно! Внезапно мой мозг, зажатый в тиски безысходности, выдал мне отрывок из статьи, которую когда-то давно я читала на уроках истории. Там рассказывалось, как устраивались свадьбы средневековых королей. По словам автора, свадьба на таком высоком уровне – это чисто политический акт, в котором личность жениха не имеет никакого значения. Гораздо важнее те преимущества, которые получит семья будущей королевы в лице такого зятя.