Я начала его всячески уговаривать и убеждать, как глубоко раскаиваюсь в том, что проявила своеволие и пригласила Аниту, не обсудив это прежде с ним.

Наконец Фредерик согласился мне помочь и посоветовал применить против господина Советника оружие, которое никогда не промахивается: я должна увести его в наш винный погреб, для дегустации редких сортов вина.

А что? Вина – это отдельный вид искусства, для ценителей, которые понимают, что каждая бутылка – это страница из летописи времен, на которой записаны и характер винодела, и его настроение, когда он разливал вино по бутылкам. Там содержится погодная сводка в тот год, когда на виноградных лозах все лето зрело будущее вино. То там дожди, то солнце. И все это отражается на характере вина.

«Вино – душа земли», говорил мой папа, когда заботливо перекладывал свои драгоценные бутылки, любуясь ими, как картинами из музея Клавдия Помпея Двенадцатого.2

Каких только вин нет в нашем погребе! Не одну сотню лет мужчины семейства Абеляр терпеливо пополняли содержимое каменных ниш «душами земли» из разных уголков света. Возраст самого молодого вина у нас – 10 лет. А дальше – по нарастающей. 15, 20, 25. Есть там и столетние экземпляры, которые уже вряд ли можно употреблять в пищу. Но даже если и так, ничто не мешает просто любоваться запыленными, потемневшими бутылками, с выцветшими этикетками. Берешь ее в руки, смотришь и представляешь, как незримая рука какого-то старинного винодела записывала для нас историю этого вина, оставляя на земле свой автограф. Год урожая. Местность, где произрастал виноградник. Сорт винограда. На каких-то даже стоят имена и фамилии виноделов. На других надписи уже совсем истерлись. А где-то они вылиты прямо в стекле бутылки.

Одни вина заканчивались – другие приходили им на замену. Но однажды, примерно восемь лет тому назад, пополнение коллекции вин прекратилось. В тото год папа отправился покорять Амазонию. И с тех пор ни одной новой бутылки ни заносилось туда, ни выносилось оттуда. Так винный погреб и замер, до сегодняшнего дня.

А сейчас мне предстояло впустить в эту святую святых незнакомого господина Советника… Внутри у меня появилось неприятное тянущее чувство, как будто я собираюсь сделать что-то не очень хорошее. Но я подавила его, убедив себя, что это очень мудрое решение – завлечь господина Советника в лапы коварного бога Бахуса.

Вернувшись в гостиную, мне пришлось разыграть маленькую сцену.

Я взяла с подноса бокал вина, начала его разглядывать и обнюхивать.

– Слуга, – сказала я, – Вы, похоже, опять не то вино принесли из погреба. Это я собиралась выкинуть. Оно просроченное. Надо было принести то. Опять вы все напутали! А говорили, разбираетесь! Полюбуйтесь теперь, как раскраснелся после него господин Советник! У него же жар! Не приведи бог, случится удар. Что мы тогда скажем его супруге? Да и в Департаменте нас отругают…

Услышав про супругу, господин Советник сразу приосанился, опасливо огляделся по сторонам и отодвинулся от Аниты.

Анита же, оторванная от приятного занятия по совращению чужого мужа, немедленно принялась ощупывать у него лоб, на предмет жара. В ходе осмотра рукой и губами, она сделала заключение, что он здоров:

– Да всё у него нормально! – сказала она, – Сами проверьте!

Но я уже тащила господина Советника за рукав, в сторону винного погреба, чтобы он, своим наметанным глазом – и не только глазом – помог мне выбрать подходящее вино. А то сама я в этом ничего не понимаю. А Слуга мой – тем более.

– Пойдемте, пойдемте, Советник, – приговаривала я, пока волокла его в погреб, – А то уже чувствую, как от этого просроченного вина у меня начинается ипохондрия. Анита с него скоро начнет сдирать с лица кожу, думая, что это маска… Надо побыстрее выбрать