– Спрашивай, Вадим. Раз уж ты здесь… раз уж все видел… Спрашивай. Я отвечу. Наверное, так будет честнее.

– Кто вы? – просто спросил он. – Что вы такое?

– Мы… другие, – тихо ответила она. – Не люди. Уже не люди. Мы зовем себя бессмертными.

– Бессмертными? – он уцепился за слово. – Как в книжках? Вечная жизнь?

– Да. Время над нами больше не властно. Мы не стареем. Совсем. – Она невесело усмехнулась. – Вечная молодость, как мечталось когда-то… Только цена у нее страшная.

– Цена? Вампиры? Вы пьете кровь?

– Кровь нам нужна, – она не стала отрицать, но поморщилась. – Как пища, как источник энергии. Но не так, как в фильмах ужасов. Мы не спим в гробах, не боимся чеснока… Хотя… – она на миг задумалась, – некоторые вещи все же влияют. Солнечный свет, например. Он нас не убивает, но днем мы гораздо слабее, чем ночью. Ночью приходит сила.

– Та сила, что я видел? Полет? Искры?

– Да. Это… проявления нашей энергии. Мы можем черпать ее отовсюду – из земли, из лунного света, из живых существ вокруг… Контроль над этой энергией дает… разные возможности. Скорость, сила, левитация, иногда и более… специфические вещи. Как те искры.

– И вы с Ренатом дрались этой… энергией? Из-за меня?

Она кивнула, отведя взгляд.

– Да. Он хотел… решить вопрос с тобой немедленно. Оставить здесь. Навсегда. А я… я не могла этого допустить. Я хотела дать тебе шанс уехать утром. До того, как ты все узнал. Но ты вышел…

– Почему? Почему он хотел меня оставить? Только потому, что я человек и увидел вас?

– Да. Потому что ты знаешь тайну. А закон Багрецовки гласит: тот, кто знает и не является одним из нас, не может уйти. Это правило установил еще отец Рената, когда создавал… все это. Закон выживания. Иначе внешний мир давно бы узнал о нас.

– Одним из вас… или?.. – Вадим смотрел ей в глаза, требуя ответа. – Или что, Олена? Умереть?

Она медленно кивнула, отводя взгляд.

– Да, Вадим, – голос ее был почти шепотом, но твердым. – Таков закон этого места. Жестокий, но необходимый для нашего выживания, как считал отец Рената, когда устанавливал его. Никто, знающий нашу тайну, не может покинуть Багрецовку живым и человеком. Иначе наш мир рухнет. Поэтому Ренат… он считает, что у тебя только два пути. Стать как мы. Или… – она снова не смогла произнести страшное слово.

– Или умереть, – закончил за нее Вадим. Холод пробежал по его спине, но он заставил себя говорить дальше, собирать информацию. – Вся деревня… Ты сказала – ни одного человека. Как это вообще возможно? Старики, женщины, дети… они все?..

– Почти все, – подтвердила она устало. – Те, кто не смог или не захотел измениться… их больше нет среди живых. Это происходило не за один день, Вадим. Десятилетиями. Отец Рената… он был… одержим. Идеей вечной жизни, силы, власти над природой. Он нашел здесь, в этой глуши, способ – или создал его сам, – как изменить человеческую суть.

– И что, все добровольно согласились? – Вадим не мог в это поверить.

– По-разному, – Олена пожала плечами, горькая складка легла у ее губ. – Сначала он изменил себя, потом самых близких – Рената, Регину… Они стали ядром новой общины, его опорой. Потом он начал «обращать» других. Представь, Вадим: глушь, бедность, болезни, тяжелый труд без просвета. А тут приходит кто-то – сильный, властный, не стареющий – и обещает тебе вечную молодость, здоровье, избавление от всех тягот… Многие соблазнились. Купились на обещания.

– А те, кто не купился?

– Тех… убеждали иначе, – Олена поморщилась. – Силой. Шантажом. Страхом. Тех, кто сопротивлялся слишком упорно, кто мог проболтаться, выдать тайну… те просто исчезали. Несчастный случай на охоте, утонул в реке во время пьянки, уехал в город и не вернулся… Концы в воду. Здесь это легко – леса глухие, свидетелей нет. Постепенно деревня «очистилась». Старики «умерли», хотя на самом деле просто изменились или исчезли. Новые дети рождались уже в общине, их готовили к Изменению с юности. Это стало нормой. Нашей жуткой нормой. Изоляция Багрецовки, ее удаленность от мира – вот что позволило всему этому произойти незаметно.