Кармен была солисткой второго состава городского симфонического оркестра. Я никогда не интересовалась у нее, почему она подрабатывает с нашим квартетом на мероприятиях, а она никогда не рассказывала.

– Это непрофессионально – появляться в концертном костюме, – сообщила мне Кармен. Она встала и наконец достала свой инструмент, с отвращением скользнула взглядом по моему поношенному черному платью, пока проверяла завязки. – Кстати, разве ты не надевала это платье во вторник?

– У меня было занятие после обеда, которое затянулось допоздна. Поэтому я переоделась перед тем, как прийти сюда.

Я попыталась улыбнуться, стараясь не обращать внимания на ее упреки в том, что я всегда нарушаю правила дресс-кода. Было непросто заставить себя начать симпатизировать Кармен, но я была полна решимости завоевать ее расположение добрым к ней отношением. Однако пока что это, казалось, только еще больше раздражало ее. Конечно, по умолчанию в Кармен была вшита программа разочарования во всех и вся. Когда она отпускала ехидные замечания по поводу моих нарядов, я всегда задавалась вопросом, думала ли она, что делает мне одолжение, сбивает с меня спесь или таким своеобразным образом демонстрирует свой собственный извращенный взгляд на дружбу.

– Тебе следует потратиться на что-то новое, особенно если ты собираешься проходить прослушивание на стипендию Ридса. Я уже прикупила себе платье для прослушивания, – продолжила она, важно вздернув подбородок.

С тех пор как мы узнали от Центра о программе на стипендию Ридса, она стала для нас с ней больной темой. Некий богатый анонимный спонсор выделил годовую стипендию, покрывающую все расходы на проживание молодого музыканта. При этом все сведения об этой программе были обрывочными: никто не знал, кто организовал эту программу, но победитель должен был давать концерты спонсору в частном порядке в течение всего срока действия соглашения. Учитывая широкую рекламу стипендии, организаторы должны были убедиться в ее законности. Большинство из нас решили, что это просто эксцентричный богач, который хочет весело провести время. В Сан-Франциско таких людей было предостаточно.

– Тебе не следовало этого делать, – перебил ее Джейсон, – потому что я собираюсь выиграть стипендию Ридса.

– Поживем – увидим.

Самодовольная улыбка Кармен красноречиво свидетельствовала о том, насколько, по ее мнению, велики его шансы. Ни его, ни Кармен, казалось, не беспокоило мое прослушивание, что я старалась не принимать близко к сердцу.

Джейсон и Кармен были слишком заняты перепалкой друг с другом, чтобы заметить, как я проскользнула к столику с зеркалом. Я слишком торопилась, чтобы беспокоиться о том, как выгляжу. Взглянув на свое отражение, я застонала. Морось, накрывшая город во второй половине дня, изрядно подпортила мою прическу, хотя утром я собрала волосы в аккуратный пучок, но прошла больше полутора километров пешком от станции до театра, где мне предстояло играть, со своей виолончелью наперевес. Учитывая это, могло быть и хуже.

Уложить волосы для меня было настоящей проблемой. Они были очень непослушными, а дождь только усугублял ситуацию. Я пробовала разные гели и муссы, которые обещали сотворить чудеса, но через несколько мгновений после их нанесения пряди выбивались из прически и завивались у меня на затылке. Я убрала непослушную прядь с глаз и заправила ее за ухо. Оценив ситуацию, подумала о том, чтобы вовсе отказаться от этой затеи. Но волосы были немного влажными, а это значило, что неизвестно, как они себя поведут, когда высохнут. Потом я вспомнила о блестящем шиньоне Кармен. У меня даже близко не получится соорудить на голове нечто подобное, как у нее, но можно было попытаться.