– И похоронить свой трастовый фонд на приобретение персональной яхты? – поинтересовалась я со смешком. – Подумаю об этом завтра.

Молли поджала губы, как обычно делала, когда собиралась сказать нечто важное, рубанув правду. Мы обе понимали, что быть музыкантом – это рискованное занятие. Только я не знала, как объяснить ей, что люблю музыку так же сильно, как она любит готовить. Не моя вина, что виолончелистам не так везет, как отмеченным наградами шеф-поварам.

– Ты не можешь продолжать в том же духе, Тея, – сказала Молли.

– Мне же нужно платить по счетам, – напомнила я. Это было то, что я часто повторяла ей… и себе, если уж на то пошло.

– Что ж, убедись, что тебе выпишут чек, которого хватит на оплату этих счетов, ― бросила Молли, закатив глаза, и начала раскладывать устриц на серебряное блюдо со льдом. Из-за вчерашней двойной смены, двух часов сна, занятий и недостаточного количества кофеина я даже не обратила внимания на сообщение о сегодняшнем мероприятии.

– Это какая-то корпоративная вечеринка? – предположила я, надеясь, что это не будет скучным романтическим вечером, который закончится тем, что я засну с виолончелью между ног.

– Не совсем. Кажется, это будет нечто более эксклюзивное, но Дерек был до смешного расплывчат. Ты бы видела, какие пожелания они мне присылали по поводу меню, – сказала она.

– Без глютена? – догадалась я. Молли не любила, когда ее творчество, как она говорила, ограничивали, и не доверяла тем, кто придерживается строгих диет. Дереку, директору по организации специальных мероприятий, обычно приходилось творить чудеса, чтобы усмирить самолюбие Молли.

Она состроила гримасу и покачала головой. Я попыталась еще раз:

– Веганы?

– Хуже, – сказала она, понизив голос, и я замерла. Я даже не представляла, что может быть диета строже, чем у веганов. Разве что это будет группа безглютеновых веганов, которые страдают аллергией на все.

– Они хотели вообще отказаться от еды.

Поскольку мероприятия пользовались большим спросом, Центр брал высокую арендную плату и руководство требовало, чтобы гости делали заказ на минимальное количество блюд. Но я-то знала, что дело не в деньгах. По крайней мере, не для Молли.

Я заговорщицки ахнула. В конце концов, она была хранительницей кофе.

– Разве они не знают, что ты гений кулинарии?

– Дерек поведал им о моих кулинарных талантах. – Она, казалось, почувствовала облегчение, что я придерживаюсь той же точки зрения, что и он, но потом покачала головой. – В конце концов, они согласовали заказ на икру, устриц, фуа-гра, стейк-тартар и кучу выпечки, названий которой даже Бен никогда не слышал.

– Какие дремучие животные! – поддразнила я, потягивая кофе. – И что же в этом плохого?

– Мне практически нечего готовить. Конечно, Бен умеет печь, но я не знаю, что делать с этим почти сыроедческим меню. Я имею в виду, что если это то, чего они хотят, почему бы им просто не открыть пакетик чипсов и не насыпать их в миску?

– Очевидно, у них нет вкуса.

– Странно это все. – Молли печально покачала головой, пропустив мой сарказм мимо ушей. – Кто же устраивает коктейльную вечеринку без закусок? – фыркнула она. – Что касается вкуса, то он у них явно есть. За десять минут их счет за питание вырос с нуля до шестизначной суммы. В любом случае, на твоем месте я бы приготовилась ко встрече с очень требовательной публикой.

– Они редко требуют многого от виолончелистки, – попыталась успокоить ее я.

Молли кивнула, отвлекаясь на поднос с поджаренными ломтиками багета, обильно посыпанными черной икрой. Воспользовавшись возможностью, я допила свой кофе и взглянула на часы.