Устроены так люди… Евгения Гришковец

Никто не знает, как долго он висит вверх ногами, привязанный за ногу крепкой верёвкой, которую делали в Cредние века. Немногие догадываются, зачем он висит, а единицы уверены, что могут применить эти знания в повседневной жизни.

Мужчина одет в средневековые одежды, а его лицо не отображает сильных страданий. Он просто висит немыслимое количество времени так, олицетворяя всем своим видом человеческое недоумение, непонимание, оторванность от реальности. В его сознании всё перемешалось, и доверять он может только своей интуиции. Повешенный. Просто повешенный. Без определённой цели, неизвестно кем и неизвестно как.

На твёрдой глянцевой карточке размером с ладонь застыло время. Яркий рисунок, где изображен висельник, не радует, а заставляет задуматься. Он – жертва своего же сознания или других людей?

А теперь вот скажите, как этот странный рисунок может подсказать современному человеку что-то? Выходить замуж или нет, продавать акции или покупать? Дикость? Средневековье? Или тайное знание? Посмотрим?

Я отложила в сторону коробочку с картами Таро и ухмыльнулась. Только всеобщее землетрясение заставит меня поверить гаданиям!

Я – юрист. Дипломированный специалист. Я первая в семье, кто получил высшее образование, поэтому родители до сих пор смотрят на меня, раскрывши рот, особенно, мама, всю жизнь проработавшая на почте.

Папа? Он пытается соответствовать, и надо сказать, ему это удаётся: в очках он становится похож на очумелого профессора математики. Мои родители – милейшие люди. Я тоже удалась. Люблю законы, люблю сам язык, на котором они написаны. Люблю быть избранной. Ведь, чтобы понять любой наш закон нужно изучить тонны информации. Это интересно. Это и есть наука, а не то, что гадание…

Чего я к нему прицепилась, к этому гаданию? Легко отвечу, если бы кто-то спросил. Доход! Зависть к чужому заработку. Я получаю гораздо меньше гадалки, которая безусловно не изучала тонны книг без картинок со скучнейшими формулировками в тексте. Ну да, ладно.

Юристом я проработала недолго. Как только я поняла, сколько я буду получать в адвокатской конторе, и сколько времени я должна буду там проводить, я очень счастливо ушла в декрет и переехала из сырой Москвы в теплую Махачкалу.

На гладкой глянцевой картинке изображена женщина с бесстрастным лицом. Она сидит и смотрит в никуда, рассматривая одну единственную ей истину, она хранит великую тайну, не доступную простым смертным. На женщине красная мантия, в руках она держит свиток. Что там написано? Кому это интересно? Почему женщина свернула листок со словами так, что никто не может их прочитать? Нужна ли нам эта информация? Важна ли нам эта информация? Почему жрица держит свиток так цепко? Значит ли это, что она убеждена в важности имеющихся у неё знаний? Но нужны ли они современному человеку? Человеку, который ведёт автомобиль, а не трясется по ухабам в повозке, запряжённой мулами? Человеку, который требует открыть вторую кассу в супермаркете, а не терпеливо занимается сбором плодов, стоя на сырой, рыхлой земле?

Опять эти карты преследуют меня, даже в Махачкале, где моё дело проще пареной репы: родить близнецов и гладить супругу белоснежные рубашки. С супругом мы находились в состоянии развода с первого дня после “отгремевшей” свадьбы. Только неожиданно сформировавшаяся во мне беременность заставила нас отозвать заявление о разводе. Я решила, что детям быть, поэтому поехала к супругу в Махачкалу. Он находился там в длительной командировке, которая неожиданно переросла практически в постоянное место жительства. Квартиру ему арендовал работодатель: скучнейшая строительная фирма со скучнейшим рабочим местом. Мой супруг помогал составлять документы и по большей части просиживал штаны в конторе. Его, может, это не сильно устраивало, но он по натуре не боец, так и остался там, даже, когда я вернулась с близнецами в Москву. Именно его работа отвадила меня от занятия классической юриспруденцией. В декрете я поняла, что не хочу больше нигде и никогда работать с бумагами. Не хочу быть, как мой супруг, который проводил свои дни на работе за карточным раскладом «косынка».

Мне неожиданно понравилось в Махачкале, несмотря на супруга и отношения с ним. Пока он на работе, я была предоставлена самой себе. Пришлось находить нужные мне магазины, нужные мне медучреждения. Я много общалась с жителями этого чуждого мне края, и я пришла в какой-то момент к выводу, что мне нравится. Мне нравится стиль и манера общения местных, а, главное, сплетни, слухи, тайны. В Москве, где я провела всю свою сознательную жизнь, люди не любят загадок, предпочитают сразу с ними разделываться и выяснять правду, чтобы можно было аккуратно вычеркнуть из своей памяти ненужные строчки.

Здесь же, в Махачкале были какие-то другие взгляды на этот счёт. Моя соседка, уважаемая Зарема, лет восьмидесяти, с удовольствием умалчивала в разговоре какие-то факты, тем самым предоставляя моей фантазии додумывать несказанное. Всё на уровне слухи и сплетен. Обожаю такое. А прямо в лоб спросишь Зарему, что она, собственно, имела ввиду, многозначительно поднимая брови, когда говорила о своей родственнице и… Нет ответа. Убегут её слова в тень, и там затаятся до следующего раза. Сейчас иногда думаю, жива ли она? Старая женщина с гордым профилем и полным отсутствием деликатности в некоторых случаях. Она спокойно говорила о том, что не сильно любит свою вторую дочь, которая носила ей на третий этаж сумки с продуктами. Зарема любила другую свою дочь, которая была богата и жила в большом частном доме с мужем и детьми. Как-то Зарема, сидя у нас в гостях, рассуждала о своей сестре, мол, бил её муж смертным боем, и поэтому сестра вернулась в отчий дом. Но мудрые родители (мудрые ли?) отправили её обратно к мужу.

Я спросила, не жалко ли им её было, на что Зарема загадочно промолчала. Додумывай, мол, сама.

Зарема гордилась своей сестрой и показывала мне даже какую-то книгу с её фотографиями, где сестра красовалась в строгом костюме, в цветастом платке на голове в окружении мужчин, которые заглядывали ей в рот. Я спросила, чем же так знаменита её сестра, что горячие кавказские мужчины прислушиваются к её мнению? На что Зарема снова таинственно промолчала.

Зарема годами хранила какую-то тайну, постыдную, мелкую, никому, кроме неё ненужную. Оттого у неё был всегда важный вид и плотно сомкнутые губы, если, конечно, она в этот момент не сплетничала. Жрица. Тоже мне…

Это соображение о том, что такие особенные, специфические рисунки, что на картах Таро, могли касаться жизни обычных людей, всегда коробило меня и мешало взглянуть на карты под другим углом зрения. Какая может быть связь между мужчиной, разгружающим коробки на Озоне, и картой, где сидит король на троне или разрушается башня, а оттуда вылетают бедные люди?

С картами я знакома давно. Бабушка моя, вполне себе женщина безо всяких мистификаций в характере, развлекала своих внуков карточной игрой. При этом она никогда не забывала упомянуть о том, что карточная игра и, вообще, карты это что-то такое, о чем не следует сильно распространятся. И, вот, хоть убей, не помню слов бабушки, что, конкретно она говорила, какие-такие слова запали мне в душу, что я своим детским мозгом понимала: играем с бабушкой в азартные игры, даже немножко гадаем, но об этом не болтаем.

Такая интересная у меня была бабушка. Ну не хочешь ты, чтобы трепались дети, заметьте, малые дети о картах, так и не играй в них. Просто не играй. Благо, бабушка с нами играла еще и в «шашки» и в домино.

Карты давно в моей жизни. Моя мама развлекала себя игрой в пуговки, когда было скучно, а я играла с картами: словно королевы это настоящие женщины, я придумывала сценки и рисовала придворных дам. У меня были любимые дамы, любимые валеты. Красавцы женились на красавицах, а королей я, кажется, не жаловала. Они были бородатыми стариками. Точно не помню.

О картах я никогда всерьёз не думала, хотя мне было откуда-то, опять же, откуда-то, от бабушки? известно самое простенькое гадание на “да-нет”. Чёрное – нет, красное – да. Несомненно это так было. Безусловно так. Чёрное – нет, а красное – да. Но, собственно, почему? Никогда об этом не задумывалась. Да и не зачем. Мне близнецов вынашивать, мужа кормить. Кстати, если бы на УЗИ не было бы сразу двух спиногрызов вместо одного, навряд ли бы я решила оставлять беременность. Все-таки, их сразу двое. Это редкость, а у нас в семье близнецов отродясь не было.

Не скажу, что у меня появились подруги в Дагестане, но определённое общение всё же сложилось. Иногда к нам в квартиру приходила Патимат, счастливая мать двух детей. Мне нужно было это общение, чтобы понимать, как в Дагестане, вообще, обстоят дело с родовспоможением, где можно купить детские вещи, коляску, стульчик для кормления и прочие атрибуты беззаботного материнства.

Патимат – невысокая молодая женщина, не слишком складная, но энергичная и всегда дружелюбная. Помню её широкую улыбку и весёлые глаза за стеклами очков. Как-то Патимат рассказывала мне о местном лечении горла у детей в отдалённых районах Дагестана. Есть говорит такие женщины, которые выдувают у малышей из горла всякие семечки, пищевые остатки, застрявшие игрушечные детальки и прочее барахло.