– Богине угоден ваш ответ. Возложите прошение и воздайте хвалу Праматери.

Только не урони его, Христа ради, и сама далеко не отходи. К счастью, Амелия осталась рядом с постаментом, лишь повернувшись так, чтобы зрительскому залу был виден алтарь.

Свиток блеснул в лучах солнечного света, освещавшего постамент через стеклянное окно на потолке, и остался на каменной поверхности без малейших признаков жизни.

Секунда, две, три… Черт, а как я узнаю, сколько времени должно пройти?

– Гхм, – жрица неуверенно сменила позу, перенеся вес на другую ногу, поближе к алтарю. – Я окурю алтарь снова.

Взмахнув уполовиненной аромопалочкой, женщина принялась обходить постамент с прошением, тряся рукой, как судья молотком на шумном заседании. Фу-у-у, ну и отвратительные же благовония, в самом деле. Пепел активно летел в разные стороны, кончик алел от большого количества, воздуха, а лицо жрицы приобретало все более интересное выражение.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

– А почему он не горит? – какая-то малышка лет пяти, сидя на руках у отца, совсем не аристократично показала пальцем на алтарь, за что получила гневное шипение родителей.

– Ох, Амелия, мне так жаль! – подхватила я, благодаря детскую непосредственность. – Почему великая Артона отказывается благословить твой брак, милая?

– Луиза, – отец обернулся ко мне, начиная хмуриться

– Папа, разве Амелия – не одна из самых покорных и невинных дев, которую мы знаем?

– Все так, – нехотя ответил герр, косясь на окаменевшего лорда Мертона.

– Богиня обязательно должна была благословить такую чистую и юную душу, всегда безукоризненно следовавшую пути благочестивой супруги. Почему же божьи силы не хотят ознаменовать огнем ее союз с лордом Лестером?

На мои слова начали поворачиваться окружающие, заинтересованно поглядывая на нашу компанию. Мне невольно подыграла мама, громко охнув и приложив ладонь ко рту, я же поспешила развить успех.

– Во власти богов видеть человеческую судьбу и заботиться о каждой душе, а невинная и тихая душа Амелии… Почему, папа? Неужели богиня разглядела ее судьбу?

Опа, платок пригодился! Приложив к глазам мокрую ткань, я понизила голос до шепота, отлично слышного на ближайшие метры:

– Не могу поверить, что богиня разглядела будущее леди Мертон. Ах, моя дорогая, мне так жаль!

Где-то левее толпа взбурлила. Похоже, машина под названием «нагнетание паники» раскочегарилась как следует со своевременной подачи леди Миланы, очень вовремя включившейся в спектакль.

– В самом деле, Ларс, что-то это не похоже на удачную идею, – до отца наконец-то дошла выгода ситуации, которую, я уверена, он считает своей заслугой.

И тут воздух храма разрезал истеричный всхлип невесты. Ого, как она умеет! Амелия покачнулась и начала оседать на пол, с надрывом всхлипывая все громче, пока не дотянулась до свитка. Мгновение и бумага исчезла в ее руке, а сама невеста провыла что-то несуразное на одной ноте и разразилась отнюдь непритворными слезами.

– Кто-нибудь, – ближайшая к алтарю дама в испуге вскрикнула. – Кто-нибудь, ей плохо!

О, как все всполошились! Будто стартер пальнул в воздух, лорды и леди сорвались с цепи, не стесняясь вслух обсуждать и лорда Мертона, и лорда Лестера, перепало даже самой Амелии, но больше в ключе «бедной девочки».

Где-то на периферии зала подвывал нестройных хор прилипал в юбках, убивающихся по незавидной судьбе подруги, которых кидались успокаивать их родители и близстоящие лорды, вынужденные слушать истерические завывания прямо под ухом.

– Да за что девочке такое наказание? – не вытерпела одна из седовласых дам. – Думать же надо о богоугодности союза, а не только о выгоде!