Уроборос Дмитрий Тартаковский

© Дмитрий Тартаковский, 2019

ISBN 978-5-0050-4524-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я остался сам.

Лишь в углу кельи горела последняя свеча, да лежали раскрытые книги Старых.

Работы было много. Отец настоятель приказал закончить иллюстрации до утра, ведь скоро прибудет нунций из Рима, и тогда…

А непонятно, что тогда. Две тысячи девяносто восьмой год от Рождества Христова я, как и остальные монахи нашего монастыря, и жители соседнего посёлка, встречаем в темноте, которую освещает лишь наша искренняя вера.

Пятьдесят лет назад Господь покарал нас за гордыню. Величественные города зарастают бурьяном, а наши люди голодают и живут лишь тем, что выращивают на своих скудных полях. Всё, что был у наших отцов – вкусная еда, комфорт, теплые дома – осталось лишь на страницах книг, которые мы тщательно копируем.

Безусловно, я горжусь своей миссией – как и все послушники нашего монастыря.

Вот только временами… временами я сомневаюсь в её ценности. И не только я – мои братья во Христе тоже спорят.

Тихо, во время утренней трапезы или общей молитвы, мы обмениваемся недоумёнными вопросами – так, чтобы не слышал отец настоятель.

Наша вера подвергается испытаниям каждый день. И сейчас, когда я старательно переписываю книгу о «самолетах», в моей душе кипят страсти.

В чём смысл труда моего? Лишь в том, чтобы скрупулезно переписать эти слова, смысл которых я и сам не понимаю? Или же в том, чтобы в точности перерисовать непонятные схемы и рисунки?

Свеча разгорается всё ярче и ярче – как и моё сомнение.

И ведь мне не с кем поделиться – сестра вышла замуж и больше не приходит ко мне, родители уже давно не посещают нашу обитель. У них много забот: урожай, скотина, защита от мародеров – и нет времени на долгие прогулки.

Я горжусь своей миссией. Горжусь тем, что сделал. Но я не слеп, и глаза мои не залиты елеем…

Луна заглядывает в окно кельи. Работа не идет, и все мои попытки сосредоточиться приводят лишь к испорченным листам и пролитым чернилам. За окном, далеко-далеко за хвойным лесом, видны руины старого города. Величественные, мрачные, чёрные. Пустые.

Наш мир пал. Без энергии, без транспорта, без связи мегаполисы превратились в ловушку. Оставшиеся в живых после Великого Сожжения покинули города, прихватив с собой остатки знаний – великих знаний, которые мы обязаны сохранить. Но ради чего? «Великая миссия» – лишь слова, а вокруг нашего монастыря лежат вымирающие поселки, чьи жители собирают небольшой урожай. Голод, холод. Отчаяние.

Задув свечу, я отправился к отцу Грегору. Он укрепит, он поможет, поймет…

Я беру книгу под мышку, и тихо крадусь по пустым коридорам. Братья спят, и незачем их будить – тем более, что визит мой к отцу настоятелю носит строго конфиденциальный характер.

Спустившись во двор, останавливаюсь перед главным распятием, висящим на стене – большим, в два человеческих роста. Спаситель взирает на меня сверху, неподкупно и мрачно, и я вспоминаю книгу Экклезиаста:

«И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

– И прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим… – я перекрестился и отправился дальше.

Келья отца Грегора расположена у самого выхода из монастыря. В окошке горит свет – настоятель не спит.

Осторожно стучу в дверь.

– Да, войдите.

Я вдохнул, выдохнул, и резко вошёл в келью, закрыв за собой дверь.

Отец Грегор сидел за вмурованным в стену столом. Обстановка в его келье стала еще более бедной, чем в мой последний визит – несколько книг, кувшин с ореховой настойкой, и свеча. Из окон кельи виден внутренний двор монастыря, весь заваленный мешками и ящиками.

– О, брат Хиллиас – настоятель внимательно смотрит на меня – Что привело вас ко мне в столь позднее время?

Я молча положил на стол книгу.

– И? – отец настоятель лениво перелистывает страницы – Прекрасная книга, с хорошими иллюстрациями. Если вы закончите её переписывание, брат Хиллиас, то…

– Зачем? Зачем мы, из года в год, переписываем эти книги, копируем эти чертежи, зачем мы тратим свои самые ценные годы жизни на это? – не выдержал я – Во имя чего? Наш труд не несёт облегчения крестьянам и ремесленникам – они по-прежнему трудятся в поте лица своего старыми инструментами! У нас в подвалах тысячи книг, посвященных медицине – а люди умирают тысячами от чумы и холеры! И что толку в этих знаниях, что мёртвым грузом лежат в наших библиотеках?!

– Ах, кризис веры, – задумчиво протянул отец Грегор – Это достаточно часто встречается у нас.

– И всё? – спросил я.

– Нет, почему же. Вы не первый, брат Хиллиас, и, увы, не последний. Садитесь, – настоятель указал на лавочку – Нам предстоит предметный разговор.

Я сел рядом с ним.

– Итак, вы сомневаетесь в правильности дела, выбранного святой Церковью, потому что не видите результатов нашей работы на данный момент?

– Именно так, отец настоятель.

– Что же, это справедливо и разумно. Я в ваши годы размышлял так же. Но давайте размышлять как христиане, брат Хиллиас.

– Давайте, – я немного не понимаю тона настоятеля, но кажется, что у него в глазах прыгают весёлые огоньки.

– Наш труд, конечно, весьма странен для человека практического склада ума. Например, какой сейчас толк в так называемых «мобильных телефонах» и «планшетах»?

– Никакого, – ответил я – Совсем никакого.

– Верно. Но это сейчас, сын мой. Сейчас. А спустя века эти знания, попав в нужные руки, послужат делу возрождения.

– А будет ли оно, это возрождение? – мне стало горько – Такими темпами, возрождать цивилизацию будет некому – все вымрут от голода и болезней.

– Нет, сын мой – душевно ответил настоятель – Ты не хуже других знаешь, что мы не только копировщики и переписчики, но и лекари, учителя, строители. Да, нас мало, и наш труд пока не заметен – но и Рим был построен не за один день.

– Да, это так. Но почему же тогда мы храним в тайне важные открытия и разработки – в земледелии, металлургии, технике? То, что уже сейчас может послужить делу процветания и возрождения?

– А кому мы можем передать эти секреты? – тонко улыбнулся настоятель – Феодалам, злобным и алчным, которые готовы убивать друг друга за кусок чужой земли? Или тёмным крестьянам, которые ничего не поймут?

Он открыл книгу, лежавшую на краю стола.

– Пятьдесят лет назад знания уже попали не в те руки. Наши родители ещё жили в прекрасном мире – с первыми летающими машинами, колониями на Луне, роботизированными заводами, они жили до девяносто-ста лет, пребывая в здравом уме. Но лидеры тогдашних государств не смогли договориться, и мир рухнул в пропасть, – наставник мой медленно перелистывал книгу – Нам понадобилось не так уже и много. Уничтожение нескольких энергостанций, мощный компьютерный вирус, парочка локальных конфликтов – и вот, былое великолепие обратилось в прах. И оказалось, что кроме нескольких сотен тысяч человек все остальные в нашем мире не нужны. Эпоха цифрового идиотизма превратила людей в бесполезные овощи, потушив искру Божью, и без электронного планшета в руке человек становился тупым, словно пробка. Такова оказалась цена стремительного прогресса.

Я внимательно слушал отца Грегора, хотя читал об этом сам тысячи раз.

– Поэтому, христианская церковь и хранит сегодня эти знания у себя. Если сейчас мы отдадим эти знания людям, случится более страшная катастрофа, чем Великий Пожар. Только представь, сын мой, – настоятель встал и принялся расхаживать по келье – что секрет пороха попадет в руки соседнего феодала, барона Страйхена? Что тогда начнется?

– Он станет королем, – я с трудом выдавливаю из себя слова – Он завоюет и подчинит себе окружающих феодалов, и тогда…

– Останется варваром. Но сильным варваром, у которого в руках будет мощное оружие, способное уносить тысячи жизней.

– Это будет началом конца.

– Именно так, – довольным тоном заметил настоятель – Началом конца остатков цивилизации. Города, слабые и полуразрушенные, станут добычей феодалов и вооруженных банд, и виноваты в этом будем мы – Святая Церковь – которая не сохранила эти знания в тайне.

– Но почему мы не создадим свою вооруженную силу, которая уничтожит феодалов и бандитов, царящих в нашем крае?

– И раскроем себя? Покажем свой истинный потенциал, чтобы все они – алчные, злобные, охочие до золота – потом боялись нас, и готовили в тайне наше уничтожение?

– Они в любом случае узнают о нашей силе, и о наших возможностях, – ответил я – Рано или поздно.

– Лучше поздно, – в тон мне ответил настоятель – И тогда мы успеем закончить свой труд. Города окрепнут, феодалы ослабнут, и человечество начнет новый путь.

– А начнет ли? Если Господь наказал нас один раз за гордыню, то что помешает ему наказать во второй раз?

– Мы помешаем. Святая Церковь не выпустит теперь науку из своих рук. Мы будем стоять за спинами книжников и учёных, предостерегая их, и каждое новое изобретение будет опробовано лишь после тщательных исследований. Шаг вперёд – и десять шагов назад.

– И куда мы придём, отец настоятель? К новой инквизиции, к кострам, к новым крестьянским войнам?

– Нет, – за окном кельи брезжит рассвет – Мы, в отличие от мирян, выучили уроки истории. Никакой инквизиции, никаких гонений на инакомыслящих, никакой агрессии. Лишь постепенная, разумная, комплексная работа по возрождению нашей цивилизации.