— Кому? — прошелестела одними губами, в такт мыслям. — Для кого беречься? — повторила через мгновение громче и промокнула платком углы глаз.

Повела взглядом по хате, задержалась на дверце печи, в которой едва потрескивало пламя, и вскочила на ноги. Быстро подошла, передвинула с края на середину горшок с водой, заранее наполненный водой, для вареников. Сунула в него палец и недовольно покачала головой — вода была едва теплая. Открыла дверцу и подложила в грубую несколько поленец.

Потом поднялась, накинула на плечи кожушок и вышла из избы.

На улице уже снова начинало примораживать, солнце еще не село, но уже сонно краснело над горизонтом. Гость сидел плечами к двери, одной рукой держал у рта трубку, другой — почесывал между ушей Бровка.

Заметив тень, что отбросила на снег Маричка, казак быстро вскочил и повернулся к молодице.

— Еще раз, добрый день, пани хозяйка, — поклонился хоть и не слишком низко, но уважительно. Впрочем, толстый овечий тулуп не та одежда, чтобы земные поклоны бить. — Простите, что прицепился, как вошь кожуха, но у меня в этих местах кое-какие дела имеются, а дни зимой короткие, со Смилы взад-вперед не наездишься. Вот и подумал, почему бы у вас не заночевать? А то и на пару дней остановиться? Вы не беспокойтесь. Я заплачу. И за постой, и за еду… если будет на то ваше согласие. Приютите, не отказывайте.

Маричка, взглянула на казака и невольно подумала, что тот очень высокий. Она и сама не была тщедушным воробушком, — когда целовалась с Андреем, то даже голову не запрокидывала. А этому, чтобы до губ достать, пришлось бы и на цыпочки подняться. Да и то, наверное, только бы носом в усы ткнулась.

Молодая женщина улыбнулась своим мыслям, а заодно и гостю улыбку подарила.

— Да не волнуйтесь вы так… За постой деньги возьму, почему не взять, когда сами в руки идут — лишние не будут. А за ужин, — улыбнулась искренне, — еще и сама доплатить могу… Кстати, за вчерашнюю негостеприимность простите… Упырь в наших краях завелся. Вот я и побоялась ночью открывать дверь.

— Упырь? — переспросил озадаченно казак. — Серьезно?

Нестор внимательно посмотрел на молодицу, но та, похоже, говорила правду. По крайней мере, верила в то, что говорит.

— Да какие шутки? Три семьи уже загрыз. А поймать не удается… Даже за характерником посылали. Но и тот не справился.

— Ишь ты… — помотал головой казак, но больше расспрашивать не стал. Чувствовал себя здесь еще гостем и не торопился сразу вникать в чужие заботы. Может, потом. Позже. Как больше разузнает. Да и не все услышанное, тем более, из женских уст, стоит на веру воспринимать. Им только дай волю и возможность — сразу три копы шерсти с бочонка половы напрядут.

— Нестор…

— Что?

— Нестором, говорю, родители меня нарекли, — объяснил. — А братчики-казаки Журбой прозвали. Выбирайте, как больше нравится.

— Журба… — медленно протянула женщина. — Нет, не надо… и без вас скорби хватает. Нестор лучше. А меня Маричкой зовут.

— Как матерь божью? — казак приятно улыбнулся, спрятал трубку и невольно подышал на закоченевшие руки.

— Ой, что я вас на пороге держу? — спохватилась Маричка. — Не лето ж... Входите в дом. И так намерзлись, наверное.

— Бывало и хуже, — рассудительно ответил Нестор. — Но, в тепле, действительно разговаривать приятнее.

Казак наклонился, как перед церковью, чтобы не зацепиться макушкой за притолоку, переступил порог, снял шапку и широко перекрестился на иконы.

— Благослови Господи этот дом и его хозяев.

Затем взгляд его упал на стол полностью заставленный варениками.

— Ого! Вот я вовремя! Давненько свежими варениками не лакомился… Вижу, хозяина ждете? — оглянулся на женщину, так и замершую в дверях с опущенной головой. — В лес за дровами поехал? Ну, уже темнеет, так что — недолго ждать, должен скоро вернуться. Подождем вместе.