– Запрись. Я проверю, – отрезал мужчина, направляясь вперед. Но торопливые шаги и шелест листвы заставили его остановиться, – Я же сказал…

– Да плевала я на то, что ты сказал, – Милея, возникшая перед ним, уставилась в темноту. Она старалась прислушаться к каждому звуку, но так ничего и не услышала, – Это было совсем рядом…

– Да… Но в деревне не услышали, ибо колокол не прозвенел. Нужно поторопиться, – отозвался Солн, быстрым шагом направляясь по извилистой тропе. Деревья, располагающиеся по ее краям, были темными и искаженными. Словно сгорбленные старцы, они склонялись над мужчиной, задевая плечи того длинными ветвями. Милея старалась не отставать от смотрителя, нервно озираясь по сторонам. Лес ночью девушке никогда не нравился, но и не вызывал такого сильного страха, как сейчас.

Добравшись практически до поворота, Солн вдруг замер, жестом останавливая торопящуюся за ним травницу. Что-то лежало прямо на тропе, едва скрываясь за густыми зарослями. Ветер подул в сторону смотрителя, и тот скривился, быстро оборачиваясь к Милее.

– Беги в деревню. Разбуди старосту… Позови мужчин, – приказал он, так и не давая травнице приблизиться.

– Да что там такое? – не унималась девушка, стараясь заглянуть за широкую спину Солна, пока тоже не почувствовала отчетливый металлический запах, застывший в воздухе. Глаза Милеи невольно расширились, и вместо дальнейших препирательств она быстро рванула в сторону деревни, обходя тропу стороной. Проводив девушку взглядом и убедившись, что та добралась до дороги, мужчина вновь обернулся к злосчастному месту. В темноте было сложно что-либо разобрать, и смотритель стремительно пошел вперед. Запах усилился, как и тошнотворное предчувствие, когда он вплотную приблизился к зарослям и двум телам, находящимся возле них. Старик Зоран с раскинутыми в обе стороны руками покоился на земле, широко раскрыв рот. В его глазах буквально застыл неподдельный ужас, а разорванная шея зияла чернотой, сливаясь с мокрой землей. Кровь была практически везде, и Солн невольно зажал нос рукой, делая шаг вперед. Едва оторвав взгляд от растерзанного Зорана, смотритель вздрогнул, отступая. Всего в нескольких шагах от тела несчастного старика лежал завернутый в саван мертвец. Тонкая ткань слегка сбилась, открывая мертвенно-бледное лицо, залитое свежей кровью. Но это было не самое странное, что бросилось в глаза смотрителю. Губы неизвестного растянулись в довольной улыбке, обнажая неестественно белые зубы. Взгляд давно потухших глаз уставился прямиком на Солна, навеки застыв в неподдельной радости…

Ранним утром, когда тела были преданы огню, Драган нервно расхаживал по церкви. В этот раз ему не удалось осмотреть несчастного старика, так как жители Кроускова сразу же списали все на нападение упыря, найдя покойного рядом с давно почившим дядькой. Хоть лицо Млада и было залито кровью, как и тропа, у которой их нашли, лекарь категорически отказывался верит в такую чушь.

– Ну что ты, Драган? Все никак не угомонишься? – отец Деян появился в дверном проеме, тяжело вздыхая, – Мне понятны твои опасения, но смею тебя заверить…

– В чем? Тела сожгли и дело с концом? Кто-то убил человека! И сомневаюсь, что это был давний мертвец! – грубо ответил священнику мужчина, – Я думаю, в Кроускове завелся душегуб. И уже давно. Все верят в упырей и прочие байки, совершенно не замечая очевидного.

– Ты слишком категоричен, сын мой, – ничуть не обижаясь на вспыльчивость лекаря, отозвался отец Деян. Он кивнул мужчине на соседнюю дверь, уводя подальше от главного входа.

Стены церкви даже за такое короткое время успели пропитаться запахом свечей, и Драган, не скрывая облегчения, пошел следом за священником. Этот запах не нравился ему с самого детства. Узкий коридор привел их в небольшую комнатушку, где располагался массивный стол и два деревянных шкафа. Они были лишь наполовину заполнены книгами отца Деяна, который, по-видимому, не успел еще полностью разобрать свои вещи.