Вместо ответа в меня швырнули моей же шапкой, едва не попав в миску с похлебкой. Я быстро натянула на себя вязанную вещицу и взялась за ложку. Опустила глаза, чтобы показать покорность перед барчуками. Мои пальцы дрожали.

– Эй, эта штука перестала показывать картинки.

Мне сунули под нос телефон.

– У артефакта кончилась зарядка, – пролепетала я. – А зарядить его негде.

Хоть какая-то победа. Я ожидала, что неработающую игрушку бросят, но нет. Парни сорвались с места и, кинув на свой стол горсть серебряных монет, куда-то умчались. Подскочившая служанка быстро пересчитала деньги. Потом взяла с их стола корзинку с нарезанным хлебом и поставила передо мной. Чувствовала свою вину и пыталась загладить. Хоть наемся досыта.

Я надеялась сыграть на этой же вине, когда далеко за полночь трактир опустел, и я попросила разрешения посидеть до утра на скамейке. Или хотя бы до тех пор, пока не перемоют посуду и соберутся по домам. Я даже предложила подмести полы, но мне отказали и выперли за дверь.

Ледяной ветер моментально выбил дыхание и забрался под куртку. Колючий мелкий дождь сек лицо. Не помогал даже низко надвинутый капюшон. Я стояла на пороге и мяла в руках рюкзачок, не зная, куда идти. Лишь редкий свет из окон домов указывал на бесконечность улицы, тонущей во мраке.

Когда находишься в такой безнадежной ситуации, кажется, что все худшее с тобой уже случилось. Но нет, судьба обязательно должна усложнить жизнь.

– О, нет! – прошептала я, сначала услышав, а потом и увидев бегущего в мою сторону человека. Полы его длинного плаща развевались на ветру и, казалось, что летит орел, выбравший в жертву несчастную мышь. Сразу вспомнилось предупреждение старухи, подарившей яблоко, что ночью на улицах города лучше не показываться.

Я взвизгнула и, развернувшись, принялась колотить в дверь, за которую меня только что выставили.

– Откройте! Пожалуйста, откройте! Да будьте же вы людьми! – скулила я, понимая, что час смерти близок, а в харчевне никто не хочет ввязываться в историю с ограблением. Черный человек, перестав бежать, надвигался на меня с неотвратимостью охотника, не желающего упустить добычу. – По-мо-ги-те-е-е!

Даже в тех немногих домах, где горел свет, после моего полного отчаяния крика, огонь моментально потух. Люди будут прислушиваться к преступлению, творящемуся у их порога, но не высунут и носа за дверь.

Желание жить толкнуло меня на бег. Трудно назвать то, как я передвигалась, бегом. Скорее, это был полет подбитой гагары. Хромота на позволяла набрать скорость, но я старалась. Шаги за спиной участились, и я кожей чувствовала, как легко между лопаток воткнется нож.

– Стой! – грозным рыком предупредил меня преследователь. Он оказался так близко, что сумел поймать меня за капюшон. Я крутанулась и умудрилась вырваться из его хватки. Больше не в силах представлять, как в меня всадят нож, я развернулась и пошла спиной вперед, со страхом взирая на надвигающуюся на меня тучу. Огромный мужик в огромном черном плаще тянул ко мне руки. Я не нашла ничего лучшего, как швырнуть в него свой рюкзак. Этот неожиданный маневр должен был отвлечь и дать мне возможность нырнуть в подворотню. Я краем глаза видела зияющую дыру в воротах.

Но нет, не вышло. Громила легко поймал рюкзак и, не сбавив шага, прицепил добычу к ремню. У ночных грабителей все предусмотрено. Заодно он показал мне висящий на поясе огромный нож. В опасном незнакомце все было большим. И рост, и кинжал. А стук его сапог по мостовой так и вовсе казался громовым, несмотря на разошедшийся дождь.

– У меня больше ничего нет, – громко прокричала я, стараясь переорать вой ветра, дующего мне в спину. – Честное слово! Осталось только яблоко!