Я откидываюсь на спинку стула, разминаю затекшую шею. Значит, нужно перестать думать о ней, чего вдруг я зациклилась. Мой взгляд скользит по погибшим цветам в вазе, по строчкам в раскрытой книге: «…жаловалась, что настоящей роли, как она ее понимает, никто ей не напишет. И петь совсем бросила. Я, брат, виноват! передал ей тогда, что ты в ней школы не находишь. Но все-таки… отчего она отравилась – непостижимо», по открыткам и фотографиям на мудборде, который я вернула на место, по испачканной из «Примадонн», по открытой странице поиска на экране ноутбука, по одной из строчек, которую среди многих других комбинаций выдал гугл – транспортные полицейские установили личность погибшей женщины.

Кликаю по ссылке, открывается старая архивная статья в газете: «…сегодня в дежурную часть поступило сообщение, что на __ километре __ станции в районе села __ пассажирским поездом __ смертельно травмирована женщина. Незамедлительно транспортные полицейские начали расследование и установление личности погибшей. К поискам были подключены СМИ: газеты, радио, телевидение. Установлен гражданин, который разыскивал свою дальнюю родственницу, не выходившую с ним на связь. При сопоставлении данных выяснилось, что разыскиваемая и травмированная поездом женщина являлись одним и тем же лицом. Погибшая оказалась жительницей города __. По предварительной информации установлено, что гражданка последнее время имела склонность к суициду. Проверка по данному факту продолжается».

Я сама это выбрала я сама это выбрала я сама я сама выбрала это сама я сама я сама это мой выбор я сама в белом пустом потолке негде зацепиться взгляду пусто пусто мне пусто я смотрю в одну точку куда-то далеко в себя я сама сама это выбрала глаза заливает слезами они сами по себе меня не слушаются слезы текут текут текут я сама это выбрала сама глазная вода течет струйками по лицу заливает уши рот какая соленая шея уже вся мокрая от слез холодная плевать как же хочется курить я сама это выбрала сама как хочется курить тело мое недвижно телефон зажат в ладони я разучилась двигаться да и зачем все такое бессмысленное только бы одну затяжечку таммм тамм таам крупные капли падают на белые страницы, пятно на бумаге морщится старится строчки плывут расползаются типографская краска течет буквы едут есть лишь один поистине серьезный философский вопрос – вопрос о самоубийстве; решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она того не стоит, – это значит ответить на основополагающий вопрос философии.

Есть лишь один серьезный вопрос. Он больше не спасает, я падаю. Я сама это выбрала. Надо представлять себе Сизифа счастливым. Не могу, не получается, все такое бессмысленное. Зачем только бросила курить. Написать ей. Страшно. Телефон зажат в ладони, я игнорирую входящие, нет сил выдавливать из себя слова, я забыла свой голос. Напиши ей. Катя привет помнишь меня я Лиля я хотела спросить. Открой ватсап, найди ее номер, напиши. А вдруг она меня не помнит. Я безуспешно пытаюсь читать, чтобы отвлечься, спрятаться, убежать, меня всегда это спасало, сейчас уже нет. Таммм тамм там на раскрытые страницы. Я испортила книгу, слов не разобрать, но я знаю их наизусть, помню, как пропечатана каждая буква – есть только один поистине серьезный философский вопрос. Этот вопрос крутится в сознании заевшей пластинкой.

В телефоне, в рабочем чате ватсапа выложено распределение: внимание, во вторник к одиннадцати на «Вассу Железнову» Горького вызываются… Бла бла бла… Васса, блядь, Железнова. Горький. Не «Месье Амилькар». Не Тургенев, которого я уже наизусть выучила. Горький. Без моей фамилии. Без меня. Столько женских ролей, а мне опять не нашлось места. Ванина, Каметова, Сапожникова… Меня нет, я не существую, я – призрачное блеклое ничто.