Некоторые зааплодировали. Остальные – молчали. Лично я… я ощущала странную тяжесть. Обычно после таких речей хотелось летать. Но в этот раз внутри будто пошел лёгкий снег – холодный, настороженный.

– Что значит «выбор»? – прошептала Салена.

– Не знаю, – ответила я. – Он раньше такого не говорил.

– Ну, отлично, – буркнула она. – Сначала цветы, потом загадки. Всё как я люблю.

Мы разошлись по аудиториям, но настроение уже изменилось. Никто больше не болтал громко. Даже Айрон был тих, и даже Торвел, казалось, забыл, что у него вообще есть голос.

В воздухе висело ожидание. Как тихая буря за дальними горами.

Как только мы вошли в аудиторию, воздух словно стал гуще. Даже пыль над партами будто затаилась, ожидая новостей. Профессор Иларион стоял у доски, спиной к нам. Когда за нами захлопнулась дверь, он медленно обернулся.

– Присаживайтесь, – сказал он глухо. Голос, обычно звонкий и расчётливый, звучал, будто сквозь камень. Мы подчинились без лишних слов.

Он провёл рукой по столу, и на поверхности вспыхнула карта. Центр – наша Академия, по периметру – мерцающие символы охраны. За ними – тень.

– В этом году… – он запнулся, что само по себе было странно. – В этом году Училище Тени сделало особое заявление. В состязаниях будет участвовать наследник Теневых Лучей.

Кто-то с силой втянул воздух. Несколько человек обернулись на Салену – она побледнела, даже её волосы показались светлее.

– Принц Роэн Дар’Мир? – неуверенно спросила одна из старших учениц.

Иларион кивнул.

– Он. Сам. Лично.

Карта погасла. Лицо профессора оставалось каменным, но в голосе проскальзывала тревога.

– Мы не можем им отказать, – продолжил он. – По правилам Договора – не имеем права. Но, – он задержал взгляд на каждом из нас, – мы принимаем меры. На протяжении состязаний территорию Академии будут охранять тринадцать магов с обеих сторон, выпускники прошлого года. Все они прошли боевую подготовку и обладают полным спектром заклинаний защиты.

– Так опасно? – прошептала Салена мне под локоть.

– Очень, – ответила я. И почему-то мне стало холодно, несмотря на жар от кристаллов над окнами.

Профессор подошёл ближе.

– Я настаиваю, – произнёс он, – держитесь подальше от представителей Тени. Не разговаривайте с ними, не вступайте в дискуссии, не завязывайте дружбы. И уж тем более… не заключайте союзов.

– А если они предложат мир? – бросил кто-то с задней парты. Узнала по голосу – это был Тиаф, наш острослов.

Иларион посмотрел на него, как будто хотел испепелить взглядом.

– Любые союзы между светлыми и тёмными – строго запрещены. По закону. Наказание – смерть. Независимо от того, кто вы: дитя солнца или дитя мрака.

В аудитории наступила тишина, такая, в которой слышно, как сердце сжимается.

– Почему? – осторожно спросила одна девушка у стены.

Иларион долго молчал. Наконец ответил:

– Потому что союз таких сил может породить… – он выдохнул, – уникума. А мир не переживёт второго.

Некоторые опустили головы. Тиаф, будто не унимаясь, пробормотал:

– А если использовать защиту?

Профессор резко шагнул к нему. Его мантия взметнулась, будто в ней был ветер.

– Это не шутка, Тиаф, – отрезал он. – Такие мысли уже преступны. Такие слова – глупы. А те, кто забывает уроки прошлого, становятся его жертвами.

Никто больше не говорил.

Я сидела, сжав руки в кулаки, и думала… как светлые вообще могут разговаривать с Тёмными? Как можно смотреть в глаза тем, кто питается болью? Кто выбирает страдание как источник силы? Кто наслаждается болью других людей?

Они появились на рассвете.

Не в пышных каретах. Не в сиянии. Нет. Они пришли, как всегда: беззвучно, чётко, чуждые всему живому. Тени на белом камне.