Вообще, зима для всех – трудный период. Воробьи с виду, как бы, весёленькие. А в душе у каждого – суета: котов бойся, кушать ищи, погреться надо! И всё же, на люке они наклюются, как хозяйка о муже говорит, рассядутся на акации, и чистят клювы о ветки. Попробуй-ка, поймай! Высоко ведь. А вороны еще выше. Разукрасят верхушку тополя черными пятнами, клювы – под крылья, и зрят глазками.

Ну, ветер сегодня! С ног сшибает. Крупные деревья места себе не находят. Легче лишь вишенке, так как она низкорослая. У неё трепещется рубашка да мелькают косички. А вот прутики малины стоят по щиколотки в снегу, будто сахаром присыпаны. Белые! Кусочек же улицы, что против окна, наоборот, почему-то – темный. Главное, с севера и юга заметено, а в этом месте – нет. Жирный, что ли, и снег к нему не липнет? Как пирог, наверное. Вот бы лизнуть.

А на том темном кусочке пурга вышивает. Кажется, что в северной части улицы стоит огромный вентилятор, а при нем – мужичок, с деревянной лопатой: кинет, наверное, снежку, а потоки воздуха подхватывают и гонят по асфальту на юг. В пути они перевоплощаются в завихрение, иногда закручиваются в трубку, и это наводит на мысль, что, якобы, не вьюга то, а мальчишки катаются на коньках в такую непогодь – то подошвами скользят, то боками, а то и – на животах.

Пальтишко бы ореху набросить. И тополю не мешало бы. Верзила ведь! А наверху – ух! Стоит, бедняга, дрожит, точно узбек под тюбетейкой. Не то, что малина. Попробуй-ка, ветер, прицелься в её прутик! Да еще, если торопишься!

Лада «Приори» ползет навстречу вьюге. Зад её, конечно, заносит, но хвост – пистолетом. А вот «Ламборгина» за ветром бежит. Эта, конечно, зверь! Кажется, баба Яга метлой убрала её с проезжей части, и она летит. Да! Чудно в окне! Вот почему хозяйка часто тут охает да ахает. Это вам не экран телевизора, а – натура…

Тихо, братцы! Воробей, кажись, присел на карниз. Ну-ка, спрячусь за обледенелое стекло. А вдруг поймаю. Видимость, правда, не ахти. А что, если рвануть к чистому стеклу да – сходу! От меня мало кто уходил»…

А горшки с цветами – в два яруса. Один из верхних, что с зигокактусом, вдруг раз и завалился, и стекло – вдребезги, то, которое бриллиантами отдавало. Ай-ай-ай! Из спальни бежит хозяйка, следом – хозяин, тот, что – иногда «наклёвывается». Ну, погорел Иннокоша! Ну, погорел, твою мать…

У Руслана узкая, но длинная прихожая. Шутит: как трамвай. Географию квартиры прошу запомнить, иначе позже возникнуть сложности. Если войти, и у двери остановиться, то справа, за стеной – туалет с ванной; слева, за стеной – кухня. А чтоб попасть на кухню, надо на три метра продвинуться вперед и повернуть налево, прямо в дверь. А если еще и в дверном проеме тормознуть, устремив взгляд влево, вдоль стены, разделяющей кухню и прихожую, то в самом ее конце можно увидеть корейскую стиральную машинку «Самсунг», с круглым окном посередине.

Это Руслан ей местечко подобрал. А что! Справа – кухонная мойка, под нею – водяной распределительный узел, шланг от машинки всегда можно воткнуть в него. Ну, а с электричеством тоже решил удачно. При входе в прихожую, слева стоит розетка. Просверлил рядом с нею тонкую кухонную стенку, и пропустил к машинке провод. Начинается стирка – вилку в прихожей воткнул в розетку, и дела пошли.

А провод длинный. Какой был из старых запасов, тот и поставил. В итоге получилось – метров шесть. Свернул в кольцо, обмотал скотчем, и пусть себе валяется за машинкой. Кушать не просит и – слава богу.

Как-то с женой занялись профилактикой машинки. Выдвинули вперед, чтоб доступ был со всех сторон, так как стояла она впритирку между стеной и мойкой. Сделали дело, и начали ставить агрегат на место. Но вот беда! Скотч-то на проводе срезали ножом. А иного под рукой не оказалось. Что делать? Решили смотать провод в кольцо, как был до этого, и, не прибегая к скотчу, оставить за машинкой…