Дома, как всегда, ждала Ирина Александровна. И оладья с абрикосовым вареньем. Тутанков их очень любил.

– Ой, какие вы загорелые! Любочка, тебе очень идёт загар. – тараторила гувернантка, поспешно накрывая на стол.

Тутанков рассказывал ей про наш дайвинг, нежно глядя мое колено под столом, как подросток. Его глаза были живыми и сияли. Как у мальчишки. Обычного. Влюблённого. Мальчишки.

Жизнь потекла каким-то своим, пусть и новым, чередом. Мансардное окно перед сном. Конспекты. Лекции. Сериалы с Ириной Александровной по вечерам. Тутанков торчал на работе до поздна. Открывал очередной автосалон. И мы почти не виделись.

Я перестала скрывать свое положение от подруг. И разрешила Дмитрию подвозить меня на красном Астон Мартине прямо ко входу в Университет. Практически все перестали здороваться со мной после этого. А преподаватели тихо перешептывались на кафедре, чьей я могу быть любовницей.

В женском коллективе литфака эта тема произвела фурор и была даже более обсасываемой, чем назначение нового декана факультета. А мне уже было все равно. Как будто бы я отрастила броню после той поездки на острова. Внутри меня перестало греть. Я была словно зажата во льдах. Как в тисках.

Это было новое.

Необычное.

Странное чувство безразличия.

И все замерло вокруг.

Даже время. Какой-то унылой эпохой.

Один день сменял другой.

Мансардное окно.

Конспекты.

Одиночество…

Пока мне не позвонил. Миша.

Я как раз возвращалась после экзамена домой.

– Привет, Люб! – весело сказал он мне.

И вокруг будто заиграла жизнь.

– Привет. – ответила я, нервно убавляя пальцем звук, чтобы водитель не услышал в трубке мужской голос.

– Я в Москве. Увидимся? – спросил он.

И мне захотелось! Очень захотелось этого! Поговорить с кем-то. Просто ни о чем. И обо всем.

– Я не могу. Сегодня…– грустно ответила я, понимая, что невозможно ответить иначе в моих обстоятельствах.

– Так я буду здесь ещё 2 дня!…

– Я не могу…

– Ясно. Папочка не разрешает?

Я промолчала.

А он продолжил:

– Передумаешь – звони. Или я сам тебя украду у него. Как в прошлый раз.

Это прозвучало так дерзко, что у меня застучало сердце. Я положила трубку. И расплакалась. Потому что…

Мне.

Нужно.

Было.

С кем-то.

Поговорить!

– Люба, что с вами? – водитель притормозил на обочине и обернулся испуганно.

А я просто рыдала и разводила руками. Он достал из бардачка бутылку воды и бумажные салфетки.

– Я не хочу…– замотала головой я.

– А что нужно? – уточнил Дмитрий.

– Пожалуйста, отвезите меня погулять с другом. И не говорите об этом Тутанкову.

Дмитрий молчал.

– Я больше не могу! НЕ МОГУ быть в одиночестве. Мне плохо. – я чуть сбавила тон.

Он вздохнул.

И барабанил пальцами по рулю. Нервничал.

Но тронулся.

Мы поехали.

В сторону дома.

Я поняла, что он не нарушит предписания Тутанкова. Но вдруг он уверенно и тихо спросил:

– Люба, куда нужно вас отвезти?

Я встрепеннулась. Как будто меня подключили к какому-то аппарату жизнеобеспечения. Как будто полился кислород. Или свежий прохладный воздух из окна.

– Сейчас! – пропела я и набрала Мише. – Алло, у меня появилось время. Я недалеко от театра Сатиры на Большой Садовой.

– Значит, пьём чай на Патриках. – улыбнулся в трубку Михаил.

– Встретимся в чайной?

– Давай…

Водитель кивнул.

И через несколько минут притормозил у назначенной кондитерской.

Я влетела туда абсолютно счастливой. И заняла крохотный столик у окна с мягким подоконником.

Сонин младший появился минут через десять. В пуховике на футболку. С растрепанными светлыми волосами. И широко улыбался.

– Привет, принцесса из заточения! – он облокатился на стол.

– Мишка! Я рада тебя видеть! – искренне ответила я.