Он эмоционально разорвал заявление и выкинул его в ведро.
Я молча взяла другой листок. И написала повторно. Снова положила перед ним.
– Да чтоб тебя! Упертая, как баран.
– Кирилл Аверьянович, если не заявление, то увольте меня тогда за прогул. Я не приду в понедельник.
У меня по щекам потекли слезы.
Он тяжело вздохнул. И размашисто поставил свою подпись.
– Я надеюсь, что ты передумаешь. Люба. Никто не хочет, чтобы ты уходила.
– Спасибо. – тихо ответила я и вышла из кабинета.
В какой-то прострации.
И на автопилоте подошла к окну, чтобы ровно поставить стойку с прайсами. Кто-то засунул их в лоток небрежно.
Услышала сзади шаги.
Спиной почувствовала, что ОН.
Не оборачивалась.
Видела только краем глаза, как вышел, ни с кем не попрощавшись и на меня не взглянув. В одной лишь рубашке. С закатанными рукавами. В ноябрь и снег с дождём.
Сел в машину.
На пассажирское. За ним его свита с пальто.
Я развернулась и пошла относить Наде заявление.
– Линдеман, ты понимаешь, что этим, – Надя потрясла моё заявление в руках. – Ты проблему не решишь. Аверьянович получит за то, что подписал. Мне звездюлина прилетит. А Тутанкова это ещё больше раззадорит!
– Не раззадорит. Что вы его все так боитесь?! – всплеснула руками я.
– Люба!
– Надь, спасибо тебе. Но я не передумаю.
Я спустилась к нам в кабинет. Было время обеденного чая. Роман Юрьевич шутки шутил, как обычно.
– О, Любка! Ты слышала свежий прикол? – начал он.
– Подожди, Ромыч. – остановила его Оля. – Люб, ну что, поговорила?
– Я заявление написала…
– Какое ещё заявление? – чуть не шепотом спросила Оля.
– На увольнение.
– Да ты с ума сошла! Куда ты собралась, Люб! Мы все против!
– Оль! Я приняла решение. Точка.
Остаток дня прошел молча. Молча я собрала свои вещи. Было грустно. И уходила, дождавшись, когда уйдут все. Чтобы избежать всех этих прощаний.
Всю дорогу домой я думала о том, что надо бы уже подумать о том, как сказать родителям. Что я больше не работаю в автосалоне. Но я так и не подумала ни секунды об этом. Ладно. Скажу как-нибудь потом…
Зайдя в квартиру, я повесила куртку в шкаф и прошла в свою комнату. Устало упала на кровать.
Закрыла глаза. И его вижу…Снова.
Взгляд этот.
Горящий огнём.
Знаю, что нельзя к нему. Только почему тогда сердце говорит, что можно?
Ты влюбилась, Люба?
Я свернулась клубком и уткнулась носом в подушку.
Было ощущение, что всю мою грудную клетку стягивает куда-то в середину. К сердцу. Такое сильное и явное было это ощущение!
Я влюбилась....
Влюбилась первый раз в жизни…
Глава 7. Любовь.
Все выходные я провалялась в постели.
И ничего не сказала родителям про увольнение.
Скажу в понедельник.
Или не скажу?
Совру, что заболела!
Мама, кстати, так и подумала, глядя на то, что я не собираюсь вылезать из-под одеяла. На моей прикроватной тумбочке валялся журнальный Тутанков. И я то и дело косилась на него краем глаза.
Видно, что фото было сделано случайно. На каком-то мероприятии. Он улыбался, как обычно улыбаются над хорошей шуткой. Искренне. На нем была голубая рубашка. И руки сложены на груди. Чертовски хорош! Манжеты закатаны как всегда. Жилистые руки. Ему было 42. Старше в два с лишним раза. А Саня сказал, что тягаюсь с ним на равных. С таким мужчиной! На которого даже просто смотреть страшно…
Мои думы прервала мама.
– Люб, это кто? – спросила она, кивнув на обложку.
Я чуть покраснела.
– Один из моих начальников…– ответила я.
– Очень непростой человек. – задумчиво произнесла она. И, надо признать, была абсолютно права.
Понедельника я ждала!
И чувствовала, что должно что-то произойти. Что моё внезапное увольнение в пятницу не должно оставить его равнодушным. Это как следующий ход игры. Мне бы хотелось посмотреть на его лицо. Когда он узнает. Воображая это, я улыбалась. И новости не заставили себя ждать.